Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
понедельник, 12 марта 2018
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
А вот и первые птички прилетели со вчерашнего празднования Восьмого марта с лучшим тренером Зумбы в мире — красавицей Майей. Словами не описать, как классно мы провели время! Спасибо за прекрасный вечер и классный фуршет. Видео скоммуниздила из сториз Майи в инстаграме. Мельком в каждом из них проскальзываю. 😊
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
На небосклоне звезд немало,
Но лишь одна ведет туда,
Где детство теплое осталось –
В мои ушедшие года.
В поля, заросшие пшеницей,
Где золотится колосок,
Тот, что могучею десницей
Посеял милосердный Бог.
Где мы с подружкою гуляли,
Где каждый дощатый сарай,
Труба и домик тети Вали
Для нас был интересный край.
Искали на дорогах камни,
Нам палки были – меч и щит,
И думали, что с миром станет,
Ведь упадет метеорит.
Где по бревну до края смело,
Не глядя вниз, мы шли вперед,
Где плакать – это было дело,
Когда у Рекса шеф умрет.
Где в каждой тоненькой травинке,
Царила магия мечты,
Где мы шагали по тропинкам
Реки, лесов и красоты.
Где мы с собаками гуляли,
Собак рисуя на листах,
Где в школу магии играли,
И был ей старенький чердак.
Где ночка темная царила,
Устлав звездами небеса,
Нам молчаливо говорила,
Что существуют чудеса.
Что где-то в тьме ночной крадется
Вампиров наших силуэт,
Что украдут нас в мир без солнца,
И в дар дадут бессмертье лет.
Там и сегодня оживают
Все наши детские мечты,
Пока я в Праге май встречаю,
А в Дублине гуляешь ты...
На небосклоне звезд немало,
Но лишь одна ведет туда,
Где детство теплое осталось –
В мои ушедшие года.
Где ярких лет досталась память
Другим ребятам навсегда,
Когда и нас с тобой не станет,
Их наша поведет звезда...
22.02.2018Но лишь одна ведет туда,
Где детство теплое осталось –
В мои ушедшие года.
В поля, заросшие пшеницей,
Где золотится колосок,
Тот, что могучею десницей
Посеял милосердный Бог.
Где мы с подружкою гуляли,
Где каждый дощатый сарай,
Труба и домик тети Вали
Для нас был интересный край.
Искали на дорогах камни,
Нам палки были – меч и щит,
И думали, что с миром станет,
Ведь упадет метеорит.
Где по бревну до края смело,
Не глядя вниз, мы шли вперед,
Где плакать – это было дело,
Когда у Рекса шеф умрет.
Где в каждой тоненькой травинке,
Царила магия мечты,
Где мы шагали по тропинкам
Реки, лесов и красоты.
Где мы с собаками гуляли,
Собак рисуя на листах,
Где в школу магии играли,
И был ей старенький чердак.
Где ночка темная царила,
Устлав звездами небеса,
Нам молчаливо говорила,
Что существуют чудеса.
Что где-то в тьме ночной крадется
Вампиров наших силуэт,
Что украдут нас в мир без солнца,
И в дар дадут бессмертье лет.
Там и сегодня оживают
Все наши детские мечты,
Пока я в Праге май встречаю,
А в Дублине гуляешь ты...
На небосклоне звезд немало,
Но лишь одна ведет туда,
Где детство теплое осталось –
В мои ушедшие года.
Где ярких лет досталась память
Другим ребятам навсегда,
Когда и нас с тобой не станет,
Их наша поведет звезда...
вторник, 27 февраля 2018
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Сегодня у меня небольшой праздник. Я отмечаю ровно месяц, как вступила в ряды людей, которым небезразлично свое здоровье не только на словах, а у которых есть сила духа за него бороться. За этот месяц «Platinum Fitness» помог мне многому научиться и даже отчасти понять себя и свое «я». Поэтому я дерзко решаю подвести итоги первого месяца физической нагрузки прилюдно.
За месяц вместе с Platinum Fitness я:
✔ купила одежду для танцев и спорта, ее яркие цвета помогают мне работать с настроением;
✔ накопила деньги и продлила абонемент на год;
✔ потеряла килограмм лишнего веса;
✔ смогла дотянуться руками до пола, и при этом ноги почти не согнуты в коленях (для справки — в декабре прямой угол был моим максимумом в наклонах, а протрузия в позвоночнике активно портила жизнь);
✔ начала ощущать базовое наличие энергии в теле, которой при подавленном состоянии 90% времени просто не бывает;
✔ перестала уставать дрейфовать по сугробам и нечищенным дорогам (только в декабре для сравнения я выходила из дома, тратила на этот выход ВСЕ силы и проклинала дворников-разгильдяев);
✔ начала больше понимать танцевальные движения (тряска ногами, бедрами — в танцах живота, ощущение стороны движения — в зумбе);
✔ получила приглашение на вечеринку в честь празднования Восьмого марта, тем самым апгрейдя вечно западающую социальную жизнь;
✔ научилась искренне и честно улыбаться, пусть это и не длится долго;
✔ научилась уставать настолько, чтобы мало-мальски восстановить сон;
✔ начала понимать свое тело, все годы жившее от меня отдельно, сбрасывать на короткое время не спадающее 24/7 напряжение, отвлекаться от проблем и вечного загруза;
✔ приступила прокачивать свою ответственность — для начала хотя бы за свою жизнь и здоровье;
✔ на растяжке стала прогибаться все ниже и ниже — моей целью на ближайшие месяцы является шпагат;
✔ переборола страх лечь на фитболл (потеря равновесия) и теперь свободно прокатываюсь на нем до лопаток; к слову, после перебарывания одного страха стал более-менее понятен принцип работы с другими страхами и фобиями;
✔ в положении лежа, ноги стоят на полу согнутыми в коленях, руки за голову, верхняя часть тела поднимается к коленям: первое время я делала это жутким напряжением в шее и в голове, напряжением всей нервной системы организма, и только последний раз ощутила, что поднимала себя уже мышцами живота (это еще далеко не пресс, разумеется, но все впереди);
✔ смогла удержать спину выпрямленной в течении получаса (раньше пара минут была моим потолком, а затем боль принуждала сгорбиться);
✔ ощутила желание снова краситься, а сегодня — даже сделать прическу в честь такого мини-праздника;
✔ обрела замечательных тренеров, которые поддерживают и не позволяют сдаваться — Светлана, Майя, Елена, Мария, Александр — большое и человеческое Вам спасибо и поклон!
Картинка не настолько утопическая, как может показаться. Легко не будет. Я не хватаю на лету, не держу равновесие. Я два раза падала, и у меня все колени и бедра в синяках. Я хронически ощущаю усталость и недосып. Периодически я злая настолько, что не хочу вылезать из-под одеяла, а на занятиях может появиться одно желание — лечь пластом и заорать «я больше не могу», так что это пост совсем не идиллической картинки о том, как беспроблемно подкачать жопку. Спорт — это жизнь. А за жизнь нужно благодарить ответственностью и работой.
#лорелеяроксенбер #platinumfitness #первыймесяц
За месяц вместе с Platinum Fitness я:
✔ купила одежду для танцев и спорта, ее яркие цвета помогают мне работать с настроением;
✔ накопила деньги и продлила абонемент на год;
✔ потеряла килограмм лишнего веса;
✔ смогла дотянуться руками до пола, и при этом ноги почти не согнуты в коленях (для справки — в декабре прямой угол был моим максимумом в наклонах, а протрузия в позвоночнике активно портила жизнь);
✔ начала ощущать базовое наличие энергии в теле, которой при подавленном состоянии 90% времени просто не бывает;
✔ перестала уставать дрейфовать по сугробам и нечищенным дорогам (только в декабре для сравнения я выходила из дома, тратила на этот выход ВСЕ силы и проклинала дворников-разгильдяев);
✔ начала больше понимать танцевальные движения (тряска ногами, бедрами — в танцах живота, ощущение стороны движения — в зумбе);
✔ получила приглашение на вечеринку в честь празднования Восьмого марта, тем самым апгрейдя вечно западающую социальную жизнь;
✔ научилась искренне и честно улыбаться, пусть это и не длится долго;
✔ научилась уставать настолько, чтобы мало-мальски восстановить сон;
✔ начала понимать свое тело, все годы жившее от меня отдельно, сбрасывать на короткое время не спадающее 24/7 напряжение, отвлекаться от проблем и вечного загруза;
✔ приступила прокачивать свою ответственность — для начала хотя бы за свою жизнь и здоровье;
✔ на растяжке стала прогибаться все ниже и ниже — моей целью на ближайшие месяцы является шпагат;
✔ переборола страх лечь на фитболл (потеря равновесия) и теперь свободно прокатываюсь на нем до лопаток; к слову, после перебарывания одного страха стал более-менее понятен принцип работы с другими страхами и фобиями;
✔ в положении лежа, ноги стоят на полу согнутыми в коленях, руки за голову, верхняя часть тела поднимается к коленям: первое время я делала это жутким напряжением в шее и в голове, напряжением всей нервной системы организма, и только последний раз ощутила, что поднимала себя уже мышцами живота (это еще далеко не пресс, разумеется, но все впереди);
✔ смогла удержать спину выпрямленной в течении получаса (раньше пара минут была моим потолком, а затем боль принуждала сгорбиться);
✔ ощутила желание снова краситься, а сегодня — даже сделать прическу в честь такого мини-праздника;
✔ обрела замечательных тренеров, которые поддерживают и не позволяют сдаваться — Светлана, Майя, Елена, Мария, Александр — большое и человеческое Вам спасибо и поклон!
Картинка не настолько утопическая, как может показаться. Легко не будет. Я не хватаю на лету, не держу равновесие. Я два раза падала, и у меня все колени и бедра в синяках. Я хронически ощущаю усталость и недосып. Периодически я злая настолько, что не хочу вылезать из-под одеяла, а на занятиях может появиться одно желание — лечь пластом и заорать «я больше не могу», так что это пост совсем не идиллической картинки о том, как беспроблемно подкачать жопку. Спорт — это жизнь. А за жизнь нужно благодарить ответственностью и работой.
#лорелеяроксенбер #platinumfitness #первыймесяц
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
понедельник, 19 февраля 2018
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Однажды мой друг рассказал мне о птице,
Чья песня настолько чиста и светла,
Что, слыша ее, расступается мгла,
И даже Господь любит ей насладиться.
Но как и бывает в старинных преданьях,
Любой скромный дар увенчает страданье,
Ценой этой песни терновый шип будет,
На оный та птица бросается грудью.
То утро запомнилось мне навсегда,
Гнал ветер пустынный столбом пыль над бушем,
Сошла на перроне в край пыльный и душный,
Где с ревом уносятся вдаль поезда.
Священник семью мою ждал на вокзале,
Отец ему всех поименно представил,
Осталась неназванной только дочь Клири,
Улыбкой которую одарил клирик.
Священник и Роза — начало для книги,
Духовным наставником моего детства,
Защитником, другом, гнездившимся в сердце
Он стал, пусть был отдан служенью религии.
Но так как ничто не дается навечно,
Уехал мой друг в один пасмурный вечер,
Шли месяцы, годы, и я повзрослела,
Когда взгляд знакомый в толпе усмотрела.
И маетно — птицей, летящей к кончине,
В груди моей пламя любви всколыхнулось,
О, если б я знала, чем мне обернулась
Страсть к Богу отдавшему чувства мужчине.
Он звал меня Розой, взращенной из пепла,
Лелеял в груди образ девочки слепо,
В живой — из любви и шипов Мэгги Клири
Совсем не нуждался бесчувственный клирик.
В надежде свершить месть и Ральфу, и Богу,
Я вышла за стригаля Люка О'Нилла,
Любви от него так же не получила,
Ни счастья, ни даже родного порога.
На острове Мэтлок я скрылась от мира,
Где счастье роскошное в духе ампира
Нежданно ко мне снизошло утром ясным,
Епископ не вынес сраженья с соблазном.
Душою и телом на несколько суток
Моим стал священник, борясь с своей сутью,
Нарушив все данные церкви обеты,
Вернулся он в Рим, не жалея об этом.
И я не жалела — родив его сына,
Победу над Богом справляла с улыбкой,
Но чувство победы — мираж и ошибка,
Жизнь Дэна украла морская пучина.
Я жаждала снова реванш взять над Богом,
Чтоб смерть сына в сердце дымящим ожогом
Жгла так же отца, как и мать поломала... —
Я плюнула правду в глаза кардинала...
Протянув ко мне руку, сгибаясь от боли
Он молил и кричал, плыл по волнам тоски,
Сотрясаясь внутри, не давала руки,
Только зло улыбалась усилием воли.
***
...Он был там, в цветнике, где цветут его розы,
Не менял своей скорбной, подавленной позы,
Что греха мне таить — я давно уж не злилась,
Пред моим кардиналом я ниц опустилась.
Обниму за колени руками дрожащими,
Припаду головой к ним с неистовой силою,
И замрет в седых прядях рука сердцу милого...
Мертв... Ушел навсегда... Больше нет настоящего...
...Однажды мой друг рассказал мне о птице,
Чья песня настолько чиста и светла,
Что, слыша ее, расступается мгла,
И даже Господь любит ей насладиться.
Скрежетнул первый гром, как в старинном преданье,
Где земную любовь провожает страданье,
Может, смоет дождем Бог печаль с наших судеб,
На которую с ним накололись мы грудью...
Чья песня настолько чиста и светла,
Что, слыша ее, расступается мгла,
И даже Господь любит ей насладиться.
Но как и бывает в старинных преданьях,
Любой скромный дар увенчает страданье,
Ценой этой песни терновый шип будет,
На оный та птица бросается грудью.
То утро запомнилось мне навсегда,
Гнал ветер пустынный столбом пыль над бушем,
Сошла на перроне в край пыльный и душный,
Где с ревом уносятся вдаль поезда.
Священник семью мою ждал на вокзале,
Отец ему всех поименно представил,
Осталась неназванной только дочь Клири,
Улыбкой которую одарил клирик.
Священник и Роза — начало для книги,
Духовным наставником моего детства,
Защитником, другом, гнездившимся в сердце
Он стал, пусть был отдан служенью религии.
Но так как ничто не дается навечно,
Уехал мой друг в один пасмурный вечер,
Шли месяцы, годы, и я повзрослела,
Когда взгляд знакомый в толпе усмотрела.
И маетно — птицей, летящей к кончине,
В груди моей пламя любви всколыхнулось,
О, если б я знала, чем мне обернулась
Страсть к Богу отдавшему чувства мужчине.
Он звал меня Розой, взращенной из пепла,
Лелеял в груди образ девочки слепо,
В живой — из любви и шипов Мэгги Клири
Совсем не нуждался бесчувственный клирик.
В надежде свершить месть и Ральфу, и Богу,
Я вышла за стригаля Люка О'Нилла,
Любви от него так же не получила,
Ни счастья, ни даже родного порога.
На острове Мэтлок я скрылась от мира,
Где счастье роскошное в духе ампира
Нежданно ко мне снизошло утром ясным,
Епископ не вынес сраженья с соблазном.
Душою и телом на несколько суток
Моим стал священник, борясь с своей сутью,
Нарушив все данные церкви обеты,
Вернулся он в Рим, не жалея об этом.
И я не жалела — родив его сына,
Победу над Богом справляла с улыбкой,
Но чувство победы — мираж и ошибка,
Жизнь Дэна украла морская пучина.
Я жаждала снова реванш взять над Богом,
Чтоб смерть сына в сердце дымящим ожогом
Жгла так же отца, как и мать поломала... —
Я плюнула правду в глаза кардинала...
Протянув ко мне руку, сгибаясь от боли
Он молил и кричал, плыл по волнам тоски,
Сотрясаясь внутри, не давала руки,
Только зло улыбалась усилием воли.
***
...Он был там, в цветнике, где цветут его розы,
Не менял своей скорбной, подавленной позы,
Что греха мне таить — я давно уж не злилась,
Пред моим кардиналом я ниц опустилась.
Обниму за колени руками дрожащими,
Припаду головой к ним с неистовой силою,
И замрет в седых прядях рука сердцу милого...
Мертв... Ушел навсегда... Больше нет настоящего...
...Однажды мой друг рассказал мне о птице,
Чья песня настолько чиста и светла,
Что, слыша ее, расступается мгла,
И даже Господь любит ей насладиться.
Скрежетнул первый гром, как в старинном преданье,
Где земную любовь провожает страданье,
Может, смоет дождем Бог печаль с наших судеб,
На которую с ним накололись мы грудью...
18.02.2018
суббота, 17 февраля 2018
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Хотите верьте, хотите — нет. В нашу больницу, действительно, не попадает никто ни по доброй воле, ни случайно. Это какая-то недобрая, больная карма. Везет же… С шумом совершив выдох в десять счетов, я медленно приподнялся вверх, силясь подавить нарастающее в теле раздражение, и практически навис над ней. Но она не согнулась под весом моего авторитета, не задрожала и даже не опустила глаз. Холодно, но со сталью в голосе я практически прорычал.
— Разве Вы не поставили подпись добровольно, Мисс Уилсон? О чем я Вас предупреждал, когда мы с Вами беседовали по телефону? Что Вы должны работать беспрекословно, выполнять поручения без колебаний и лишних вопросов и стараться держать рот на замке в течение рабочего дня. Вам было дано поручение? Извольте его исполнять по выданной Вам инструкции. Можете быть свободны, Мисс Уилсон. Если посмеете ослушаться и подняться на четвертый этаж, посетить хотя бы одну из палат с прочерками, будете немедленно уволены… Разумеется, если, конечно, останетесь живы.
Она сжала руки в кулаки, не желая сдвигаться с места, игнорируя мой взгляд, которым я пытался задать ей вопрос, какого дьявола она все еще в моем кабинете. Не дождавшись абсолютно ни единого телодвижения, я холодно произнес.
— Можете быть свободны, Мисс Уилсон.
Окинув меня взглядом змеи с холодным прищуром, девица медленно прошествовала к выходу и хлопнула дверью со всей дури. Чего-чего, а этого в ней было много. Даже долго знать ее было не нужно, чтобы убедиться, что она — ПОЧТИ ЧТО МОЯ ПАЦИЕНТКА.
Я был уверен, не сомневаясь в этом ни секунды, что не смотря на все мои увещевания, она пойдет на четвертый этаж. И непременно сделает это ночью, когда Коулман будет спать, а больница опустеет. Не имея ни малейшего представления, что она себе там напридумала о том, что кроется там, наверху, она подвергнет свою жизнь риску быть погребенной под обломками на ладан дышащих руин, оставшихся от палат, от темных и длинных, неуютных коридоров, куда никто даже не поднимается больше двадцати лет после пожара. Четвертый этаж больницы по до сих пор невыясненным причинам был окутан нездоровой мистикой. Здание отреставрировали, как могли, после трагедии. Первые три этажа. Четвертый и крышу никто не трогал. Держится и ладно. Пусть себе держится. Причины пожара до сих пор никому не известны. По официальным данным проводка подвела… Нет. Сегодня нельзя идти домой. Сегодня придется остаться в больнице и, поборов себя, подняться на четвертый этаж, пока истеричная девка не повторила участь безумца Уингфилда.
К ночи, проснувшись, я понял, что уснул, сидя за рабочим столом. Шлейф бед, тянущийся за больницей, бессонные ночи, его сопровождающие, измотали меня так, что я отключался практически на каждом шагу. Вспомнив о настырной чудачке Уилсон, я протер глаза, встал из-за стола и вышел из кабинета, направившись к лестнице…
Облезшая штукатурка. Этаж, затянутый паутиной. Использованные шприцы на полу. В угол небрежно откинута маленькая кукла с черными глазами-пуговицами. Дверь в шестьдесят шестую палату была приоткрыта чуть больше, чем в остальных, и я устремился туда. Зрелище, открывшееся моим глазам, заставило вздрогнуть. На полу валялся поднос, с тарелки, находившейся на котором, стекало тонкой струйкой картофельное пюре, украшенное жареной рыбой с тимьяном. Лора лежала на полу среди пыли, паутины и мусора, устремив свой неподвижный и остекленевший взгляд в сторону необитаемой койки, что-то бормоча себе под нос на непонятном мне языке. Ее тело сотрясалось в миоклонических судорогах, халат был расстегнут, а плечи, горло, руки, живот и ноги «украшали» кровавые насечки. Окровавленный скальпель валялся рядом. Она сотворила над собой физическое надругательство, а потом впала в состояние анафилактического шока. А ведь разговаривая с ней на собеседовании, я счел ее почти что здоровой, не углядев в ней нездоровую долю признаков «своего контингента». Схватив девушку на руки, я ринулся к лестнице и побежал вниз. Ее голова так и осталась повернутой на бок, словно всматривавшейся в глубину незнамо чего. Я не знал, что она могла увидеть на пустой койке, и что ее так потрясло, но я знал, как реагировать. Подозвав своих коллег, я дал распоряжение вколоть «Эпинефрин»… Когда судороги прекратились, ее тело обмякло на койке, глаза закрылись, дыхание выровнялось, и Мисс Уилсон погрузилась в сон. Я убрал прядь волос с ее потного лба. Как жаль. Мы могли быть коллегами, но все снова окончилось, как по сценарию. Нам нужны люди всегда. Потому что наши коллеги становятся нашими пациентами в короткое время. Достаточно одного лишь похода на четвертый этаж. Я оставил на тумбочке пару ампул с «Галоперидолом», назначив доктору Максвеллу вкалывать ей препарат, подавляющий галлюцинации, утром и вечером. Для надежности Максвелл кожаными ремнями привязал ее к койке. Причиняя такой ущерб себе самой, даже неизвестно, что она способна учинить по отношению к другим.
Я погасил свет в палате и уже был готов захлопнуть дверь, когда Лора пришла в себя. Но когда я подошел к ней, я увидел, что пришло в себя лишь движение мышц ее тела. Ее разум же был уже где-то далеко. С улыбкой на лице, она сказала вслух:
— Я совсем не готовилась к пафосным речам, поэтому давайте просто зайдем, Ваше Величество.
Затем она снова закрыла глаза и погрузилась в сон. Ее губы по-прежнему улыбались, а по щеке скатилась вниз почти незаметная, по краю рассудка прошедшая и расщепившая его на внешний мир и аутомир, прозрачная слеза. Стало тихо. Бесконечно и бескрайне тихо...
P.S. Дорогие мои читатели. Охотно верю, что этим дополнительным отрывком, написанным сегодняшним вечером, могла разбить Ваши хрупкие и нежные сердца, поэтому Ваша воля его прочесть и забыть, как страшный сон, если Ваша душа лелеет надежду в сказку и чудеса. Вы также можете воспринимать этот отрывок, как всего лишь одну из альтернативных концовок или как эпилог. На все воля Ваша. Но много лет этот вариант развития событий сидел в моей голове, и сегодня вырвался на свободу, а я не смогла его не выпустить.
Навеки Ваша,
Лорелея Роксенбер
— Разве Вы не поставили подпись добровольно, Мисс Уилсон? О чем я Вас предупреждал, когда мы с Вами беседовали по телефону? Что Вы должны работать беспрекословно, выполнять поручения без колебаний и лишних вопросов и стараться держать рот на замке в течение рабочего дня. Вам было дано поручение? Извольте его исполнять по выданной Вам инструкции. Можете быть свободны, Мисс Уилсон. Если посмеете ослушаться и подняться на четвертый этаж, посетить хотя бы одну из палат с прочерками, будете немедленно уволены… Разумеется, если, конечно, останетесь живы.
Она сжала руки в кулаки, не желая сдвигаться с места, игнорируя мой взгляд, которым я пытался задать ей вопрос, какого дьявола она все еще в моем кабинете. Не дождавшись абсолютно ни единого телодвижения, я холодно произнес.
— Можете быть свободны, Мисс Уилсон.
Окинув меня взглядом змеи с холодным прищуром, девица медленно прошествовала к выходу и хлопнула дверью со всей дури. Чего-чего, а этого в ней было много. Даже долго знать ее было не нужно, чтобы убедиться, что она — ПОЧТИ ЧТО МОЯ ПАЦИЕНТКА.
Я был уверен, не сомневаясь в этом ни секунды, что не смотря на все мои увещевания, она пойдет на четвертый этаж. И непременно сделает это ночью, когда Коулман будет спать, а больница опустеет. Не имея ни малейшего представления, что она себе там напридумала о том, что кроется там, наверху, она подвергнет свою жизнь риску быть погребенной под обломками на ладан дышащих руин, оставшихся от палат, от темных и длинных, неуютных коридоров, куда никто даже не поднимается больше двадцати лет после пожара. Четвертый этаж больницы по до сих пор невыясненным причинам был окутан нездоровой мистикой. Здание отреставрировали, как могли, после трагедии. Первые три этажа. Четвертый и крышу никто не трогал. Держится и ладно. Пусть себе держится. Причины пожара до сих пор никому не известны. По официальным данным проводка подвела… Нет. Сегодня нельзя идти домой. Сегодня придется остаться в больнице и, поборов себя, подняться на четвертый этаж, пока истеричная девка не повторила участь безумца Уингфилда.
К ночи, проснувшись, я понял, что уснул, сидя за рабочим столом. Шлейф бед, тянущийся за больницей, бессонные ночи, его сопровождающие, измотали меня так, что я отключался практически на каждом шагу. Вспомнив о настырной чудачке Уилсон, я протер глаза, встал из-за стола и вышел из кабинета, направившись к лестнице…
Облезшая штукатурка. Этаж, затянутый паутиной. Использованные шприцы на полу. В угол небрежно откинута маленькая кукла с черными глазами-пуговицами. Дверь в шестьдесят шестую палату была приоткрыта чуть больше, чем в остальных, и я устремился туда. Зрелище, открывшееся моим глазам, заставило вздрогнуть. На полу валялся поднос, с тарелки, находившейся на котором, стекало тонкой струйкой картофельное пюре, украшенное жареной рыбой с тимьяном. Лора лежала на полу среди пыли, паутины и мусора, устремив свой неподвижный и остекленевший взгляд в сторону необитаемой койки, что-то бормоча себе под нос на непонятном мне языке. Ее тело сотрясалось в миоклонических судорогах, халат был расстегнут, а плечи, горло, руки, живот и ноги «украшали» кровавые насечки. Окровавленный скальпель валялся рядом. Она сотворила над собой физическое надругательство, а потом впала в состояние анафилактического шока. А ведь разговаривая с ней на собеседовании, я счел ее почти что здоровой, не углядев в ней нездоровую долю признаков «своего контингента». Схватив девушку на руки, я ринулся к лестнице и побежал вниз. Ее голова так и осталась повернутой на бок, словно всматривавшейся в глубину незнамо чего. Я не знал, что она могла увидеть на пустой койке, и что ее так потрясло, но я знал, как реагировать. Подозвав своих коллег, я дал распоряжение вколоть «Эпинефрин»… Когда судороги прекратились, ее тело обмякло на койке, глаза закрылись, дыхание выровнялось, и Мисс Уилсон погрузилась в сон. Я убрал прядь волос с ее потного лба. Как жаль. Мы могли быть коллегами, но все снова окончилось, как по сценарию. Нам нужны люди всегда. Потому что наши коллеги становятся нашими пациентами в короткое время. Достаточно одного лишь похода на четвертый этаж. Я оставил на тумбочке пару ампул с «Галоперидолом», назначив доктору Максвеллу вкалывать ей препарат, подавляющий галлюцинации, утром и вечером. Для надежности Максвелл кожаными ремнями привязал ее к койке. Причиняя такой ущерб себе самой, даже неизвестно, что она способна учинить по отношению к другим.
Я погасил свет в палате и уже был готов захлопнуть дверь, когда Лора пришла в себя. Но когда я подошел к ней, я увидел, что пришло в себя лишь движение мышц ее тела. Ее разум же был уже где-то далеко. С улыбкой на лице, она сказала вслух:
— Я совсем не готовилась к пафосным речам, поэтому давайте просто зайдем, Ваше Величество.
Затем она снова закрыла глаза и погрузилась в сон. Ее губы по-прежнему улыбались, а по щеке скатилась вниз почти незаметная, по краю рассудка прошедшая и расщепившая его на внешний мир и аутомир, прозрачная слеза. Стало тихо. Бесконечно и бескрайне тихо...
P.S. Дорогие мои читатели. Охотно верю, что этим дополнительным отрывком, написанным сегодняшним вечером, могла разбить Ваши хрупкие и нежные сердца, поэтому Ваша воля его прочесть и забыть, как страшный сон, если Ваша душа лелеет надежду в сказку и чудеса. Вы также можете воспринимать этот отрывок, как всего лишь одну из альтернативных концовок или как эпилог. На все воля Ваша. Но много лет этот вариант развития событий сидел в моей голове, и сегодня вырвался на свободу, а я не смогла его не выпустить.
Навеки Ваша,
Лорелея Роксенбер
17.02.2018
вторник, 23 января 2018
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Поспешила немного, болтая в сториз. Этот зал послужил два дня назад залом для первого занятия пилатесом, а сегодня мы здесь танцевали танец живота. Йога же прошла на первом этаже в не менее уютном зале. Оплатила себе абонемент. Теперь у меня занятия каждый выходной. Все дальнейшие вести из спортзала буду вещать под тегами
#лорелеяроксенбер #platinumfitness
ЗЫ: Кто бы мне год назад пришел в арт-паб ТриТон и сказал, что в следующем году ты будешь заниматься йогой и танцевать танец живота день в день ровно через год, я бы сказала, что вызываю на дуэль этого лжеца. Но тем не менее... —> саундтрек.
#лорелеяроксенбер #platinumfitness
ЗЫ: Кто бы мне год назад пришел в арт-паб ТриТон и сказал, что в следующем году ты будешь заниматься йогой и танцевать танец живота день в день ровно через год, я бы сказала, что вызываю на дуэль этого лжеца. Но тем не менее... —> саундтрек.
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
четверг, 18 января 2018
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
среда, 17 января 2018
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Занавешено пыльною ветошью,
В темной зале стоит фортепьяно,
Стулья, окна – в забвенье одетые,
А рояль надрывается пьяно.
Звук мелодии сладкой и горестной
Тишину нарушает безудержно,
К потолку этой залы напористо
Он взлетает – высокий и судоржный.
Этот звук, точно тенью искристою,
Так отрывисто, будто строка,
С пламенеющей нежностью чистою
Извлекала из клавиш рука.
Дом просторный наполнен был радостью
Светлых душ, чьи сердца в унисон
Бились ярко и трепетно, сладостно –
Безупречны, как белый виссон.
В мире не было мига восторженней,
Восхитительнее навека –
Сотворенье мелодии божией
То, что Мастера знала рука.
И с тех пор миновали уж сотни лет,
Дом зарос паутиной и сном,
А роялю, схранившему свой секрет,
Участь лишь тосковать об одном.
Как подобная дальнему выстрелу,
Словно повести давней строка,
Воспаряла над нотами быстрая
И безжалостная, и льдистая
Опочившего в Праге рука.
В темной зале стоит фортепьяно,
Стулья, окна – в забвенье одетые,
А рояль надрывается пьяно.
Звук мелодии сладкой и горестной
Тишину нарушает безудержно,
К потолку этой залы напористо
Он взлетает – высокий и судоржный.
Этот звук, точно тенью искристою,
Так отрывисто, будто строка,
С пламенеющей нежностью чистою
Извлекала из клавиш рука.
Дом просторный наполнен был радостью
Светлых душ, чьи сердца в унисон
Бились ярко и трепетно, сладостно –
Безупречны, как белый виссон.
В мире не было мига восторженней,
Восхитительнее навека –
Сотворенье мелодии божией
То, что Мастера знала рука.
И с тех пор миновали уж сотни лет,
Дом зарос паутиной и сном,
А роялю, схранившему свой секрет,
Участь лишь тосковать об одном.
Как подобная дальнему выстрелу,
Словно повести давней строка,
Воспаряла над нотами быстрая
И безжалостная, и льдистая
Опочившего в Праге рука.
09.01.2018
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
четверг, 21 декабря 2017
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Как Вам понравится, если мы придумаем для Вас добрую примету на сегодня?.. Если двадцать первого декабря, в четверг, успеть до полуночи посмотреть в окно (пристально; около минуты; не отлынивайте! — я прослежу!), ждите невероятного везения в ближайшие дни: Вам непременно светит приятное знакомство, неожиданная премия или же судьба повернет свою извилистую тропку так, что Вы не отвертитесь от внезапного путешествия. По радио зазвучит давно забытая, но все еще живая в памяти мелодия детства, пряник в руке станет вкуснее — практически таким же, как в девяностые, морщины на уставшем лице разгладятся. Сам неумолимый Кронос махнет на логику обратившегося вспять времени и уйдет поспать, чтобы дать Вам пару часов или несколько мгновений (это уж как повезет!), чтобы вспомнить лучшие годы (или же минуты) жизни! Разумеется, если Вы не поглядите в окно до полуночи в четверг, двадцать первого декабря, на Вас не обрушится буря, извержение вулкана не спалит огненной лавой Ваше жилище, злая старуха не наступит нарочно Вам на ногу в троллейбусе. Просто все останется, как есть. Но глупо же не попробовать что-то изменить, когда есть все шансы, не правда ли?.. А что шансы есть, даем Вам гарантию! 🎁
понедельник, 18 декабря 2017
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
«Как же адски можно скучать по кому-то, кого нет»... Нет. «Как же адски можно скучать по кому-то, кого придумала, и он ожил так, словно его выплюнула бездна Преисподней. Живее всех живых»... Снова нет. «Как же адски можно скучать по кому-то, кого вернула из смерти, чтобы он никогда не умирал, а его нет»... Перо практически режет бумагу. На лбу выступает вена, на горле бьется жилка, фантасмагорически возжелав вылететь из тела и биться где-то за его пределами. В моей жизни позади осталось много воспоминаний: несколько — упоенных, наполненных тихим и безмятежным счастьем, несколько — увлекательных, разожженных духом приключения и целый шлейф бед, несчастий, отчаяния, злобы и горя. Но среди них всех четче выделяется всего одно. «Я помню черный рукав и руку на белой ткани подушки»... Нет. «Я помню иссиня черный рукав и молочно-белую руку с выступающими венами на белой, истертой временем и запыленной ткани подушки»... Снова нет. «Я помню иссиня черный рукав и молочно-белую руку с выступающими венами и острыми, длинными, черными когтями на белой, истертой временем и запыленной, разорванной на три рваные полосы ткани подушки». Да. Это самое четкое воспоминание. Оно выше упоенных, наполненных тихим и безмятежным счастьем моментов моей жизни, оно дольше увлекательных, разожженных духом приключения минут, оставшихся далеко в детстве, и, что самое главное, оно СИЛЬНЕЕ целого шлейфа бед, несчастий, отчаяния, злобы и горя, за которыми я практически успела позабыть, кто я. Я была кем-то намного большим, нежели то, чем я стала. Я вытеснила те минуты из памяти практически навсегда. Но сегодня я вспомнила. Сегодня я очнулась от долгого и тошного марева, месяцами тянущегося позорным следом. Я помню иссиня черный рукав и молочно-белую руку с выступающими венами и острыми, длинными, черными когтями на белой, истертой временем и запыленной, разорванной на три рваные полосы ткани подушки. С нее все начиналось. Благодаря ей я стала той, кто я есть. И она не позволит мне об этом забыть, даже если я захочу. Я захлопнула блокнот с истерзанными рваными линиями неровного почерка. Время начинать новую главу жизни. Спасибо за все, чем ты являешься. Спасибо за память лет. Спасибо за самое четкое воспоминание в жизни. Я — Лора Уилсон-Дракула, даже если за серостью дней я об этом и забываю. И я всегда выживаю.
Л.Роксберова — «TBA» — 2017 г.
Л.Роксберова — «TBA» — 2017 г.
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Текст опубликовали на vamp-league.org. Теперь у меня есть своя страничка на форуме. =) Возможно, однажды появлюсь у них со спин-оффом. Не буду загадывать, конечно, мало ли. 🌹💔 Wish me goodluck.
#лорелеяроксенбер #трансильваниявоцарениеночи #конкурстрансильвания2018
www.vamp-league.org/page/roman-transilvanija-vo...
#лорелеяроксенбер #трансильваниявоцарениеночи #конкурстрансильвания2018
www.vamp-league.org/page/roman-transilvanija-vo...
четверг, 14 декабря 2017
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
пятница, 01 декабря 2017
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
— Сегодня он на съемках. Он влезает в тесный, удушливый и уродливый костюм зебры, в котором жарко и неудобно. Влезает, потому что это его работа. Влезает, потому что любит играть комедийные роли. Влезает, потому что ему нужно заработать деньги, чтобы обеспечить семью. Влезает, потому что любит заставлять людей смеяться. Сегодня он будет играть для публики шута, паяца, клоуна. Сегодня он будет играть до изнеможения трое суток без сна, чтобы после монтажа и озвучки, трансляции на канале ABC зрители смеялись. Не смотря на агорафобию. Не смотря на жуткий костюм. Не смотря на желание спать. Не смотря на то, что такие нагрузки уже утомительны для мужчины, которому скоро шестьдесят. Он будет думать, что сделал все для того, чтобы люди были довольны. И они довольны какое-то время. Надрывают от смеха пивные животы. Гогочут, складываясь пополам, сегодня. Но это только сегодня. Завтра они скажут, что сериал пропагандирует распутство и насилие. Завтра они скажут, что он — никчемный актер. Завтра они скажут, что он украл чужую жизнь для сериала. Завтра они скажут, что в попытке защитить свое детище от нападок он стал дерьмовым другом. Лицемером и лжецом. Послезавтра обвинят в том, что слишком нахально кому-то посмел улыбнуться, а значит заигрывал. Флиртовал, предавая семью. Через месяц они могут придумать и сексуальное домогательство. Они давно забыли, что он рвался из последних сил, разрывая душу в клочья, в попытке их развеселить. Не смотря на дурное настроение, о котором сообщат прессе. Не смотря на плохое самочувствие. Не смотря на ужасный, тесный и уродливый костюм зебры. Не смотря на усталость и отсутствие сна. Не смотря на то, что он страдал, чтобы они смеялись...
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Милая Элени,
Когда приезжаешь в Вильнюс, разумеется, хочется обойти все достопримечательности и увидеть, чем богат этот город снаружи. Но этот список дел не для того, мой дорогой друг. Этот список дел поможет тебе увидеть оборотную, скрытую от глаз обычного путника его сторону. Сторону, которую может увидеть только тот, кто в этом городе закроет глаза и откроет сердце. Что же тебе предстоит, дорогой путешественник, чтобы увидеть магию Вильнюса:
1. Пройти по улице Басанавичяус (J. Basanavičiausg). Увидеть идеальный дом, который построил архитектор, мечтавший начать свою жизнь заново. Если не найдешь, это не страшно. Но вряд ли ты не заметишь, если вдруг, стоя посреди улицы, окажешься снова в родном городе детства. В том и цель. Вернуться к давно утраченному.
2. Найти кафе на маленькой улице Беатричес (Beatričės g.). Оно одно на всю улицу. Вряд ли ты его не заметишь. Если вдруг присядешь там выпить чашку кофе, можешь заметить кого-то, кто увлеченно задолго до твоего прибытия пишет о том, как ты проходишь мимо него.
3. Пройти по улице Вису Швентую (Visų šventųjų g.). Задать про себя давно мучающий вопрос. Услышать на него ответ из уст случайного прохожего. Там такая традиция. Иначе не бывает.
4. Увидеть антикварный магазинчик на улице Вокечу (Vokiečių g.). Там можно купить часы, идущие вспять, и помолодеть.
5. Если вдруг окажешься в долине Швянтарагиса (Šventaragio slėnis) – в месте слияния рек Вильняле и Нериса, поищи князя Гедиминаса. Именно здесь ему приснился сон, после которого он основал этот город.
6. Перебравшись на улицу Стиклю (Stiklių g.), можно найти кулинарию, где встретишь давно умершего лучшего друга. А если пройдешь по мосту через Вильняле, что рядом с улицей, можешь заметить гребца в оранжевом жилете на ярко-красной байдарке. Главное – не пугаться.
7. Поговаривают, что на улице Швенто Игното (Šv. Ignoto g.) можно встретить погибшего родного и поговорить с ним. Кто знает, если не проверил?..
8. Улица Швенто Йоно (Šv. Jono g.) должна представить твоему вниманию статую Фонарщика.
9. Лучше держаться подальше от улицы Бернардину (Bernardinų g.). Там находится отель «Шекспир», в который люди приносят свои кошмары. Но если не побоишься – проверь, существует ли он.
10. Если дойти до улицы Вильняус (Vilniaus g.) и зайти в кофейню, можно услышать свежие новости с несуществующей радио-волны Гедиминаса. Там тебе сообщат такие прогнозы, что если волосы не встанут дыбом, тогда я – не писатель.
11. Найди на улице Жигиманту (Žygimantų g.) рисунки ста волшебных рыб. Их рисовала художница для умирающего друга – Йонаса Львовича.
12. Проверь улицу Палангос (Palangos g.). Говорят, что на ней перемешиваются дни недели последних трех месяцев. Гарантированно проживешь заново сентябрь, октябрь, ноябрь, но я не ручаюсь за то, именно ли в таком порядке.
13. В переулке Пасажо (Pasažo skg.) ходит старуха и бредит о черном ветре. Если поймешь, о чем она говорит, вспомнишь истинную себя. Не ту, кем притворяешься год за годом. Ту, о которой только догадываешься в глубине души.
14. Пункт четырнадцать – жирный шрифт!!! Найди студию Фриды, где танцуют цветные танцы на улице Раугиклос (Raugyklos g.). Не забудь записать номер дома!!!
15. На улице Скапо (S. Skapo g.) вспомни следующую примету: «Если проходя мимо кафе, Вы видите, что все места заняты, и только один стол свободен, немедленно садитесь туда, даже если не планировали что-либо есть и пить. Этот стол предназначен специально для Вас, здесь Вас ждет неожиданная радость, способная изменить если не жизнь, то отношение к ней».
16. На улице Стуокос-Гуцевичяус (L. Stuokos-Gucevičiaus g.) лицезрей забор, на котором нарисованы рядом красный и зеленый рукава. Если увидишь – воссоединишься с тем, о ком уже забыла, но и не против пообщаться. Или с кем давно рассорилась, но обиды в душе уже и не осталось, как таковой.
17. На улице Тоторю (Totorių g.) в небе должен висеть красный самолет наскоро выдуманного летчика фон Рихтхофена. Ну а вдруг?..
18. На улице Якшто (A. Jakšto g.) есть пивная Drakono Liepsna, пройдя мимо которой, все покажется не таким, каким казалось изначально.
19. По улице Диснос (Dysnos g.) ходит, гуляет и ездит единственный в мире автобус с именем – синий автобус Мария.
20. Этот пункт также хочется выделить, дорогой мой путешественник!!! Найди на улице Лабдарю (Labdarių g.) магазин эзотерики «Зодиак», где автор «Книги Перемены Мест Слагаемых» Фабиан Файх давал задания своим читателям на немецком!!!
21. На улице Лигонинес (Ligoninės g.) есть гостиница «Мано Лиза», где любого гостя так хорошо привечают, что стоит ему подумать о том, что он пожелает, его заказ тут же будет выполнен. Не веришь мне, проверь сама!
22. На Ратушной Площади (Rotusės. a.) может случиться любое чудо.
23. На улице Швенто Стяпано (Švento Stepono g.) есть магазин подержанных канцтоваров. Там можно купить ручку, которой писалось самое страстное признание в любви на земле или блокнот мечтателя, куда он записывал самые сокровенные мечты. Исписанные листы, конечно, будут вырваны, но если присмотреться, можно прочесть чужие мечты по отпечатку нажима ручки.
24. На улице Барборы Радвилайте (Baiboros Radvilaitės g.) стоит кафе «Strange Love», где, сидя под тентом из-за дождя, можно видеть миражи иных улиц и городов.
25. На улице Жиду (Žydų g.) (нынешняя Стиклю) есть пекарня, открытая в восьмидесятых годах. Сейчас-то она давно закрыта или переделана под что-то иное, но, говорят, Саливаныч знает особый путь, чтобы попасть туда, и покупает пирожки из восьмидесятых. Я бы не отказалась такой попробовать.
26. Если увидишь на улице Косцюшкос (Kosauškos g.) здание с гирляндой из синих фонариков, ищи маяк в тяжелом синем свете, который переводит на Другую Сторону. Там тебе напомнят, кем ты была до того, как стала собой. Только идти туда страшно поначалу, аж колени подгибаются. Не удивительно. Вспоминать себя настоящего, давно позабыв, не такое уж и легкое дело.
27. В одном из домов на Швенто Казимеро (Šv. Kazimiero g.) живет герой-вампир Ариен Трийский, спасший людей больше, чем Супермен. Заметишь – дай знать!
28. Если вдруг пройдешь мимо переулка Балтасис (Baltasis skg.), оглядись внимательно. Там часто попадают в беду котята. Спаси малыша, если придется.
29. На улице Бенедиктину (Benediktinų g.) поздно ночью появляется бар под названием Bar. Там можно выпить кайпиринью сердца с самым красивым на свете барменом.
30. На одной из стен улицы Ишганитойо (Išganytojo g.) Вильнюс письменно задокументирует свое признание в любви к тебе.
31. Площадь Восьмидесяти Тоскующих Мостов (Liejyklos g.) напомнит тебе о том, что ты – сама один из таких мостов и покажет дорогу к влекущему несбыточному.
32. Улица Стразделе (A. Strazdelio g.) отлично подходит для того, что переродиться, отпустить свои печали, боль и внутренних демонов.
33. Если на улице Шварцо (Švarco g.) понаблюдать за прохожими, можно увидеть их истинные лица.
34. На улице Швенто Микалояус (Šv. Mikalojaus g.) оглянись по сторонам или зайди в кафе. Найди салфетку с номером Барбары. Она помогает решать проблемы, о которых, порой, мы бываем даже не в курсе.
35. Если попасть на улицу Гервечю (Gervėčių g.), там можно найти дом, в котором на первом этаже находится Детский Мир. Он был построен не просто так. Когда на его месте еще была яма, один мальчик бросил в нее свою любимую книгу со сказками. А потом из нее пророс Детский Мир. Купить в нем сувенир для сына – особенно ценно.
36. В Проходе Йоно Меко (Jono Meko skersvėjo takas) после пары минут пристального вглядывания в улицу, можно заметить то, чего только что на ней не было.
37. На улице Кауно (Kauno g.) находится единственный в мире Городской Музей Глупых Вещей. Его изобрели две путешественницы (прямо как мы), просто пожелав, чтобы он где-то существовал. Вещи изначально не кажутся глупыми – узнаешь их суть, только выслушав их историю. Там хранятся расчески, купленные лысым, куклы, купленные девочкам, играющим в машинки. И много прочих грустных вещей, ставших ненужными.
38. На улице Оланду (Olandų g.) припаркован синий крайслер, в котором сидит за рулем твой самый страшный кошмар.
39. А на улице Шалтиню (Šaltinių g.) есть кофейня смертной тени, в которой кофе допивают невидимые люди, которых давно уже нет, из чашки прямо на глазах.
40. В парке Юрги Шванаускайте (Jurgos Ivanauskaitės skveras) соблюдай порядок. Если увидишь лишний мусор – подбери его. Там люди любят мусорить не только реальным мусором, но и эмоциональным. Помоги с уборкой дворнику Атанасу.
В общем, приятного тебе путешествия, мой дорогой друг! С нетерпением жду результатов твоих исследований потусторонней стороны Вильнюса!!!
Твой напарник по изнанке мироздания Лара Уилсон Шиаддхаль Дракула.
Когда приезжаешь в Вильнюс, разумеется, хочется обойти все достопримечательности и увидеть, чем богат этот город снаружи. Но этот список дел не для того, мой дорогой друг. Этот список дел поможет тебе увидеть оборотную, скрытую от глаз обычного путника его сторону. Сторону, которую может увидеть только тот, кто в этом городе закроет глаза и откроет сердце. Что же тебе предстоит, дорогой путешественник, чтобы увидеть магию Вильнюса:
1. Пройти по улице Басанавичяус (J. Basanavičiausg). Увидеть идеальный дом, который построил архитектор, мечтавший начать свою жизнь заново. Если не найдешь, это не страшно. Но вряд ли ты не заметишь, если вдруг, стоя посреди улицы, окажешься снова в родном городе детства. В том и цель. Вернуться к давно утраченному.
2. Найти кафе на маленькой улице Беатричес (Beatričės g.). Оно одно на всю улицу. Вряд ли ты его не заметишь. Если вдруг присядешь там выпить чашку кофе, можешь заметить кого-то, кто увлеченно задолго до твоего прибытия пишет о том, как ты проходишь мимо него.
3. Пройти по улице Вису Швентую (Visų šventųjų g.). Задать про себя давно мучающий вопрос. Услышать на него ответ из уст случайного прохожего. Там такая традиция. Иначе не бывает.
4. Увидеть антикварный магазинчик на улице Вокечу (Vokiečių g.). Там можно купить часы, идущие вспять, и помолодеть.
5. Если вдруг окажешься в долине Швянтарагиса (Šventaragio slėnis) – в месте слияния рек Вильняле и Нериса, поищи князя Гедиминаса. Именно здесь ему приснился сон, после которого он основал этот город.
6. Перебравшись на улицу Стиклю (Stiklių g.), можно найти кулинарию, где встретишь давно умершего лучшего друга. А если пройдешь по мосту через Вильняле, что рядом с улицей, можешь заметить гребца в оранжевом жилете на ярко-красной байдарке. Главное – не пугаться.
7. Поговаривают, что на улице Швенто Игното (Šv. Ignoto g.) можно встретить погибшего родного и поговорить с ним. Кто знает, если не проверил?..
8. Улица Швенто Йоно (Šv. Jono g.) должна представить твоему вниманию статую Фонарщика.
9. Лучше держаться подальше от улицы Бернардину (Bernardinų g.). Там находится отель «Шекспир», в который люди приносят свои кошмары. Но если не побоишься – проверь, существует ли он.
10. Если дойти до улицы Вильняус (Vilniaus g.) и зайти в кофейню, можно услышать свежие новости с несуществующей радио-волны Гедиминаса. Там тебе сообщат такие прогнозы, что если волосы не встанут дыбом, тогда я – не писатель.
11. Найди на улице Жигиманту (Žygimantų g.) рисунки ста волшебных рыб. Их рисовала художница для умирающего друга – Йонаса Львовича.
12. Проверь улицу Палангос (Palangos g.). Говорят, что на ней перемешиваются дни недели последних трех месяцев. Гарантированно проживешь заново сентябрь, октябрь, ноябрь, но я не ручаюсь за то, именно ли в таком порядке.
13. В переулке Пасажо (Pasažo skg.) ходит старуха и бредит о черном ветре. Если поймешь, о чем она говорит, вспомнишь истинную себя. Не ту, кем притворяешься год за годом. Ту, о которой только догадываешься в глубине души.
14. Пункт четырнадцать – жирный шрифт!!! Найди студию Фриды, где танцуют цветные танцы на улице Раугиклос (Raugyklos g.). Не забудь записать номер дома!!!
15. На улице Скапо (S. Skapo g.) вспомни следующую примету: «Если проходя мимо кафе, Вы видите, что все места заняты, и только один стол свободен, немедленно садитесь туда, даже если не планировали что-либо есть и пить. Этот стол предназначен специально для Вас, здесь Вас ждет неожиданная радость, способная изменить если не жизнь, то отношение к ней».
16. На улице Стуокос-Гуцевичяус (L. Stuokos-Gucevičiaus g.) лицезрей забор, на котором нарисованы рядом красный и зеленый рукава. Если увидишь – воссоединишься с тем, о ком уже забыла, но и не против пообщаться. Или с кем давно рассорилась, но обиды в душе уже и не осталось, как таковой.
17. На улице Тоторю (Totorių g.) в небе должен висеть красный самолет наскоро выдуманного летчика фон Рихтхофена. Ну а вдруг?..
18. На улице Якшто (A. Jakšto g.) есть пивная Drakono Liepsna, пройдя мимо которой, все покажется не таким, каким казалось изначально.
19. По улице Диснос (Dysnos g.) ходит, гуляет и ездит единственный в мире автобус с именем – синий автобус Мария.
20. Этот пункт также хочется выделить, дорогой мой путешественник!!! Найди на улице Лабдарю (Labdarių g.) магазин эзотерики «Зодиак», где автор «Книги Перемены Мест Слагаемых» Фабиан Файх давал задания своим читателям на немецком!!!
21. На улице Лигонинес (Ligoninės g.) есть гостиница «Мано Лиза», где любого гостя так хорошо привечают, что стоит ему подумать о том, что он пожелает, его заказ тут же будет выполнен. Не веришь мне, проверь сама!
22. На Ратушной Площади (Rotusės. a.) может случиться любое чудо.
23. На улице Швенто Стяпано (Švento Stepono g.) есть магазин подержанных канцтоваров. Там можно купить ручку, которой писалось самое страстное признание в любви на земле или блокнот мечтателя, куда он записывал самые сокровенные мечты. Исписанные листы, конечно, будут вырваны, но если присмотреться, можно прочесть чужие мечты по отпечатку нажима ручки.
24. На улице Барборы Радвилайте (Baiboros Radvilaitės g.) стоит кафе «Strange Love», где, сидя под тентом из-за дождя, можно видеть миражи иных улиц и городов.
25. На улице Жиду (Žydų g.) (нынешняя Стиклю) есть пекарня, открытая в восьмидесятых годах. Сейчас-то она давно закрыта или переделана под что-то иное, но, говорят, Саливаныч знает особый путь, чтобы попасть туда, и покупает пирожки из восьмидесятых. Я бы не отказалась такой попробовать.
26. Если увидишь на улице Косцюшкос (Kosauškos g.) здание с гирляндой из синих фонариков, ищи маяк в тяжелом синем свете, который переводит на Другую Сторону. Там тебе напомнят, кем ты была до того, как стала собой. Только идти туда страшно поначалу, аж колени подгибаются. Не удивительно. Вспоминать себя настоящего, давно позабыв, не такое уж и легкое дело.
27. В одном из домов на Швенто Казимеро (Šv. Kazimiero g.) живет герой-вампир Ариен Трийский, спасший людей больше, чем Супермен. Заметишь – дай знать!
28. Если вдруг пройдешь мимо переулка Балтасис (Baltasis skg.), оглядись внимательно. Там часто попадают в беду котята. Спаси малыша, если придется.
29. На улице Бенедиктину (Benediktinų g.) поздно ночью появляется бар под названием Bar. Там можно выпить кайпиринью сердца с самым красивым на свете барменом.
30. На одной из стен улицы Ишганитойо (Išganytojo g.) Вильнюс письменно задокументирует свое признание в любви к тебе.
31. Площадь Восьмидесяти Тоскующих Мостов (Liejyklos g.) напомнит тебе о том, что ты – сама один из таких мостов и покажет дорогу к влекущему несбыточному.
32. Улица Стразделе (A. Strazdelio g.) отлично подходит для того, что переродиться, отпустить свои печали, боль и внутренних демонов.
33. Если на улице Шварцо (Švarco g.) понаблюдать за прохожими, можно увидеть их истинные лица.
34. На улице Швенто Микалояус (Šv. Mikalojaus g.) оглянись по сторонам или зайди в кафе. Найди салфетку с номером Барбары. Она помогает решать проблемы, о которых, порой, мы бываем даже не в курсе.
35. Если попасть на улицу Гервечю (Gervėčių g.), там можно найти дом, в котором на первом этаже находится Детский Мир. Он был построен не просто так. Когда на его месте еще была яма, один мальчик бросил в нее свою любимую книгу со сказками. А потом из нее пророс Детский Мир. Купить в нем сувенир для сына – особенно ценно.
36. В Проходе Йоно Меко (Jono Meko skersvėjo takas) после пары минут пристального вглядывания в улицу, можно заметить то, чего только что на ней не было.
37. На улице Кауно (Kauno g.) находится единственный в мире Городской Музей Глупых Вещей. Его изобрели две путешественницы (прямо как мы), просто пожелав, чтобы он где-то существовал. Вещи изначально не кажутся глупыми – узнаешь их суть, только выслушав их историю. Там хранятся расчески, купленные лысым, куклы, купленные девочкам, играющим в машинки. И много прочих грустных вещей, ставших ненужными.
38. На улице Оланду (Olandų g.) припаркован синий крайслер, в котором сидит за рулем твой самый страшный кошмар.
39. А на улице Шалтиню (Šaltinių g.) есть кофейня смертной тени, в которой кофе допивают невидимые люди, которых давно уже нет, из чашки прямо на глазах.
40. В парке Юрги Шванаускайте (Jurgos Ivanauskaitės skveras) соблюдай порядок. Если увидишь лишний мусор – подбери его. Там люди любят мусорить не только реальным мусором, но и эмоциональным. Помоги с уборкой дворнику Атанасу.
В общем, приятного тебе путешествия, мой дорогой друг! С нетерпением жду результатов твоих исследований потусторонней стороны Вильнюса!!!
Твой напарник по изнанке мироздания Лара Уилсон Шиаддхаль Дракула.
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Их квартира напоминает квартиру моего отца, которую я не видела уже около десяти лет. Их большая комната состоит из раскладного дивана в одном углу, напротив которого находится небольшой, но все-таки цветной телевизор с выдающихся размеров антенной, рядом с диваном небольшое кресло и еще два — напротив него. Видавшая время стенка заключает в своем хитроумном плену предметы посуды, старинные фотографии и много прочих других безделиц. На тумбочке возвышается ель небольших размеров, уже украшенная под Новый Год. Я сижу на одном из кресел. Через кресло от меня — моя мама. А на полу она. Ее черные волосы на затылке собраны в мальвинку, небрежно разметавшись по плечам. Она одета в легкое ситцевое платьице бежевых тонов с геометрическими узорами. Она чему-то безмятежно улыбается и смеется, рассказывает, как готовить лазанью, пока мама нацарапывает заметки в блокноте по кулинарии. На полу возле кресла, приставленного к дивану, играют в конструктор два ее сына.
— Кстати, спасибо за твое внимание в Инстаграме. Оно важно для меня! — Говорю.
Лицо ее проясняется. Улыбается. — Пожалуйста, дорогая.
И вот она уже заключает меня в свои крепкие и теплые объятия.
Не верю, что спустя столько лет могу не только находиться рядом с ней и ее семьей, а даже обнять ее. Невероятно. Просто нереально. Но заканчивается благоденствие.
Раздается скрип дивана возле телевизора. Он проснулся.
Она дрожит. Ее руки конвульсивно дергаются. Стучит ее челюсть. Ей владеет паническая атака. Держа ее руки в своих, крепко сжав их, спрашиваю, в чем дело.
— Сейчас сама увидишь, — Отвечает.
— Папа, а можно… — Подбежавший сын не успевает договорить.
— Молчать, щенок. Отцу херово. — Легкая затрещина по лицу. Мы вздрагиваем все втроем. Мы понимаем, что сейчас будет то еще выступление. Но она смелее нас всех. Кричит не трогать ребенка.
— Заткнись, сука. У меня раскалывается башка. Хоть что-то в этом доме можно сожрать?..
Голос с бодуна. Это ли любовь тринадцати лет жизни. Боже правый. Словно в подтверждение всем мыслям, она говорит:
— Почему, ты думаешь, я пишу про панические атаки? Почему пишу о том, как мне плохо? Я проживаю этот ужас каждый день. Он мучит меня. Но и не отпускает. — Она прикладывает руки к лицу. Она плачет. Она больше так не может и не хочет жить. Я боюсь обернуться. Я знаю, что он уже встал. Знаю, что сверлит всех нас пьяным взглядом, исполненным презрения. Не знаю. Кожей чувствую.
— Что вы здесь расселись? Какого хера творится? Похмелье — пиздец… — От тембра голоса мороз по коже. От ярости, плохо скрываемой в нем, мороз по коже. От взгляда, готового все живое уничтожить, мороз по коже…
Она смотрит на меня с грустью и тоской во взгляде. — Ты мне завидуешь. Всегда завидовала. Но знала ли ты, что мечты — мишура, особенно о человеке, и работают только пока не видишь все его дерьмо?.. Вот во что превращаются мечты, когда они становятся повседневностью. Белый рыцарь с темной стороной души. Теперь хотя бы ты видишь правду…
Вяло шепчу, отрицательно помотав головой:
— Я никогда тебе не завидо…
Она обрывает меня на полуслове:
— Я знаю, что завидовала. Делать вид, притворяясь, не обязательно. По крайней мере сейчас. Я знаю, что ты и подписалась на меня не ради меня.
Он идет к нам. С бокалом в правой руке, болтающимся на двух пальцах. Светлые волосы разлохмачены. Белая рубаха застегнута наискось. Пьяное богомерзкое чудовище, не гнушающееся поднять руку на ребенка. Касается ее щеки, хватает за подбородок, усмехается.
— Я больше так не могу. Это выше моих сил!!! — Кричит она и выбегает из комнаты к ванной и туалету. Дальше я не вижу, куда она направляется. Я чувствую руку матери на своей руке. Она тянет меня прочь. Это рационально и здраво. Она хочет спасти меня. Хочу ли я спасения?.. Хочу ли я спасения, Господи, ведь мне так страшно, хоть в голос кричи?.. Хочу ли я спасения, ведь мне хочется оказаться сейчас у себя дома под теплым одеялом ОДНОЙ! Хочу ли я спасения, ведь рука помощи уже тянет меня за предплечье! Хочу ли я спасения, когда я позволяю этой руке соскользнуть, и мама бежит в коридор вслед за ней. Нет больше пути к отступлению. Я потеряла билет на свободу. И от этого еще страшнее. Я выбрала остаться в комнате. Не смотря ни на что. Неужели, чтобы доказать себе, что выплаканные из-за пьяного чудовища слезы хоть что-то значат?.. Неужели, чтобы доказать себе, что все последние тринадцать лет были не зря?.. Его инициалы, написанные моей кровью, оставшиеся навечно раны — душевные и телесные, тринадцать лет по триста шестьдесят пять дней, Прага, каждая строчка стиха, каждая строчка рассказа, Господи, только бы не зря. Но и как же тупо! Как! Взгляд в глаза парализовал и обездвижил. Больше не в состоянии дернуться. Рассудок кричит во всю силу о том, как он омерзителен. Нервная система на изломе и боится того, кто выше, сильнее, злее от алкоголя, кто стал чудовищем для своей семьи, кто проломит мне башку здесь и сейчас. Чудесный апогей — ничего не скажешь. Если твоя голова и так потеряна — раздави ее, как хрупкое яблоко, хуже уже не будет…
Толчком ладони в грудь швыряет меня на шкаф. Я чувствую затылком раскалывающую все мое естество боль, но до сих пор, заторможенно загипнотизированная, не отвела взгляд. Он все ближе. Запах перегара режет ноздри. Мужчина мечты, о котором были все помыслы, сегодня животное. Больно ли мне?.. Разочарована ли я?..
Он бьет рукой в шкаф прямо над моей головой. Я вздрагиваю, слыша, как ломается доска. Чуть пониже, всего на пару миллиметров, и моя голова взорвалась бы, как спелый и сочный помидор. Я ощущаю всеобъемлющее вселенское чувство первозданного ужаса. Он швыряет небрежно бокал с красным вином на ковер. Закуривает, выдыхая дешевый табачный дым мне прямо в лицо. Зажигалка дрожит в его пьяных руках, и закурить удается со второй попытки и после слова «блядь».
Ему плохо удается сдерживать тремор. Практически шепчет мне на ухо, вклинив свое колено между моих.
— Ты меня даже не знаешь.
Через какое-то мгновение в помещении находятся два чудовища. Слишком много кошмаров на одну комнату, когда я произношу: — Мне все равно.
— Ты хочешь узнать вот это вот?.. — Небрежным жестом указывает на себя.
Мой голос не дрожит. Говорит «да». Не мой голос. Голос человека, который даже не понимает, во что влип. Голос основного инстинкта. Голос моего неутолимого голода.
Блядь.
Блядь.
Блядь.
Зажмуриться и долго думать о том, куда попала и вообще зачем. Думать, зачем позволила убежать матери.
Думать, пока ощущаешь запах перегара, раздирающий ноздри. Думать, пока чувствуешь тяжесть тела, вжимающего тебя в старый книжный шкаф. Думать, пока от запаха его пота тошнит, а от тремора и саму начинает трясти. Думать, пока его внутренняя агрессия готова тебя уничтожить. Думать, пока человеческое телесное тепло уже граничит с жаром — щедрым подарком абстиненции. Думать, пока твои собственные вибрации начинают мешать тебе думать. Синусовая аритмия становится ядом. Ситуация в реальности настолько же мерзкая, насколько обратной ее видят все инстинкты в тебе. Страх и голод. Девочка — больше не я. Девочка — давно не я. Девочка — животное. Животное, которому, знаете ли, плевать. Девочка, у которой если бы спросили: — НУ ЗАЧЕЕЕМ ТЫ ИДЕАЛИЗИРУЕШЬ ТЕХ, В ЧЬЕЙ КРОВИ ГАРАНТИРОВАННО ЕСТЬ СОСТАВЛЯЮЩАЯ ДЕРЬМА, наверняка бы Вам ответила: — Да не кипишуйте. И так норм. Все мы не из конфеток состоим и не бабочками какаем. Все. В. Порядке.
Лица в паре миллиметров. Но отстраняется в презрении.
— Не надейся. Это лишь, чтобы моя сука увидела, как заебала меня.
Так называемая «сука» и правда в комнате. Плачет. И мать плачет. Пьяное чудовище удовлетворило свою потребность довести до ручки всех присутствующих и стоит посреди комнаты с пьяной ухмылкой во всю челюсть. Потребности второго чудовища в этой комнате остались без внимания. Девочка, ставшая животным, побежала утешить ее. А через пару минут картонные стены квартиры рухнули от звона будильника. Время выходить из комы…
— Кстати, спасибо за твое внимание в Инстаграме. Оно важно для меня! — Говорю.
Лицо ее проясняется. Улыбается. — Пожалуйста, дорогая.
И вот она уже заключает меня в свои крепкие и теплые объятия.
Не верю, что спустя столько лет могу не только находиться рядом с ней и ее семьей, а даже обнять ее. Невероятно. Просто нереально. Но заканчивается благоденствие.
Раздается скрип дивана возле телевизора. Он проснулся.
Она дрожит. Ее руки конвульсивно дергаются. Стучит ее челюсть. Ей владеет паническая атака. Держа ее руки в своих, крепко сжав их, спрашиваю, в чем дело.
— Сейчас сама увидишь, — Отвечает.
— Папа, а можно… — Подбежавший сын не успевает договорить.
— Молчать, щенок. Отцу херово. — Легкая затрещина по лицу. Мы вздрагиваем все втроем. Мы понимаем, что сейчас будет то еще выступление. Но она смелее нас всех. Кричит не трогать ребенка.
— Заткнись, сука. У меня раскалывается башка. Хоть что-то в этом доме можно сожрать?..
Голос с бодуна. Это ли любовь тринадцати лет жизни. Боже правый. Словно в подтверждение всем мыслям, она говорит:
— Почему, ты думаешь, я пишу про панические атаки? Почему пишу о том, как мне плохо? Я проживаю этот ужас каждый день. Он мучит меня. Но и не отпускает. — Она прикладывает руки к лицу. Она плачет. Она больше так не может и не хочет жить. Я боюсь обернуться. Я знаю, что он уже встал. Знаю, что сверлит всех нас пьяным взглядом, исполненным презрения. Не знаю. Кожей чувствую.
— Что вы здесь расселись? Какого хера творится? Похмелье — пиздец… — От тембра голоса мороз по коже. От ярости, плохо скрываемой в нем, мороз по коже. От взгляда, готового все живое уничтожить, мороз по коже…
Она смотрит на меня с грустью и тоской во взгляде. — Ты мне завидуешь. Всегда завидовала. Но знала ли ты, что мечты — мишура, особенно о человеке, и работают только пока не видишь все его дерьмо?.. Вот во что превращаются мечты, когда они становятся повседневностью. Белый рыцарь с темной стороной души. Теперь хотя бы ты видишь правду…
Вяло шепчу, отрицательно помотав головой:
— Я никогда тебе не завидо…
Она обрывает меня на полуслове:
— Я знаю, что завидовала. Делать вид, притворяясь, не обязательно. По крайней мере сейчас. Я знаю, что ты и подписалась на меня не ради меня.
Он идет к нам. С бокалом в правой руке, болтающимся на двух пальцах. Светлые волосы разлохмачены. Белая рубаха застегнута наискось. Пьяное богомерзкое чудовище, не гнушающееся поднять руку на ребенка. Касается ее щеки, хватает за подбородок, усмехается.
— Я больше так не могу. Это выше моих сил!!! — Кричит она и выбегает из комнаты к ванной и туалету. Дальше я не вижу, куда она направляется. Я чувствую руку матери на своей руке. Она тянет меня прочь. Это рационально и здраво. Она хочет спасти меня. Хочу ли я спасения?.. Хочу ли я спасения, Господи, ведь мне так страшно, хоть в голос кричи?.. Хочу ли я спасения, ведь мне хочется оказаться сейчас у себя дома под теплым одеялом ОДНОЙ! Хочу ли я спасения, ведь рука помощи уже тянет меня за предплечье! Хочу ли я спасения, когда я позволяю этой руке соскользнуть, и мама бежит в коридор вслед за ней. Нет больше пути к отступлению. Я потеряла билет на свободу. И от этого еще страшнее. Я выбрала остаться в комнате. Не смотря ни на что. Неужели, чтобы доказать себе, что выплаканные из-за пьяного чудовища слезы хоть что-то значат?.. Неужели, чтобы доказать себе, что все последние тринадцать лет были не зря?.. Его инициалы, написанные моей кровью, оставшиеся навечно раны — душевные и телесные, тринадцать лет по триста шестьдесят пять дней, Прага, каждая строчка стиха, каждая строчка рассказа, Господи, только бы не зря. Но и как же тупо! Как! Взгляд в глаза парализовал и обездвижил. Больше не в состоянии дернуться. Рассудок кричит во всю силу о том, как он омерзителен. Нервная система на изломе и боится того, кто выше, сильнее, злее от алкоголя, кто стал чудовищем для своей семьи, кто проломит мне башку здесь и сейчас. Чудесный апогей — ничего не скажешь. Если твоя голова и так потеряна — раздави ее, как хрупкое яблоко, хуже уже не будет…
Толчком ладони в грудь швыряет меня на шкаф. Я чувствую затылком раскалывающую все мое естество боль, но до сих пор, заторможенно загипнотизированная, не отвела взгляд. Он все ближе. Запах перегара режет ноздри. Мужчина мечты, о котором были все помыслы, сегодня животное. Больно ли мне?.. Разочарована ли я?..
Он бьет рукой в шкаф прямо над моей головой. Я вздрагиваю, слыша, как ломается доска. Чуть пониже, всего на пару миллиметров, и моя голова взорвалась бы, как спелый и сочный помидор. Я ощущаю всеобъемлющее вселенское чувство первозданного ужаса. Он швыряет небрежно бокал с красным вином на ковер. Закуривает, выдыхая дешевый табачный дым мне прямо в лицо. Зажигалка дрожит в его пьяных руках, и закурить удается со второй попытки и после слова «блядь».
Ему плохо удается сдерживать тремор. Практически шепчет мне на ухо, вклинив свое колено между моих.
— Ты меня даже не знаешь.
Через какое-то мгновение в помещении находятся два чудовища. Слишком много кошмаров на одну комнату, когда я произношу: — Мне все равно.
— Ты хочешь узнать вот это вот?.. — Небрежным жестом указывает на себя.
Мой голос не дрожит. Говорит «да». Не мой голос. Голос человека, который даже не понимает, во что влип. Голос основного инстинкта. Голос моего неутолимого голода.
Блядь.
Блядь.
Блядь.
Зажмуриться и долго думать о том, куда попала и вообще зачем. Думать, зачем позволила убежать матери.
Думать, пока ощущаешь запах перегара, раздирающий ноздри. Думать, пока чувствуешь тяжесть тела, вжимающего тебя в старый книжный шкаф. Думать, пока от запаха его пота тошнит, а от тремора и саму начинает трясти. Думать, пока его внутренняя агрессия готова тебя уничтожить. Думать, пока человеческое телесное тепло уже граничит с жаром — щедрым подарком абстиненции. Думать, пока твои собственные вибрации начинают мешать тебе думать. Синусовая аритмия становится ядом. Ситуация в реальности настолько же мерзкая, насколько обратной ее видят все инстинкты в тебе. Страх и голод. Девочка — больше не я. Девочка — давно не я. Девочка — животное. Животное, которому, знаете ли, плевать. Девочка, у которой если бы спросили: — НУ ЗАЧЕЕЕМ ТЫ ИДЕАЛИЗИРУЕШЬ ТЕХ, В ЧЬЕЙ КРОВИ ГАРАНТИРОВАННО ЕСТЬ СОСТАВЛЯЮЩАЯ ДЕРЬМА, наверняка бы Вам ответила: — Да не кипишуйте. И так норм. Все мы не из конфеток состоим и не бабочками какаем. Все. В. Порядке.
Лица в паре миллиметров. Но отстраняется в презрении.
— Не надейся. Это лишь, чтобы моя сука увидела, как заебала меня.
Так называемая «сука» и правда в комнате. Плачет. И мать плачет. Пьяное чудовище удовлетворило свою потребность довести до ручки всех присутствующих и стоит посреди комнаты с пьяной ухмылкой во всю челюсть. Потребности второго чудовища в этой комнате остались без внимания. Девочка, ставшая животным, побежала утешить ее. А через пару минут картонные стены квартиры рухнули от звона будильника. Время выходить из комы…
30.11.2017