Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
#AU #L #R
Сюжет уже давно не относится ко мне, не сходится с моим мировоззрением, но, как говорят, из песни слов не выкинешь. Обещала себе написать, будучи еще озлобленным инфантильным созданием. Выполняю, обретя мир и гармонию через тернии.
***
1.
Из дневника Мирэны Фокс.
25 мая 1987 года.
Очередные пытки кошмарами. Кошмарами и не только. Сон разума рождает чудовищ. А мой - Его.
Лазурно-голубые глаза. Рядом. Как в качестве испытания. Думают, я провалю его. И да, я в состоянии все испортить. Я всегда готова бросить вызов любой опасности, но видеть Его - верх коварства для измученного подсознания.
— Какое прекрасное утро! — Возвещает он, снимая кепку и бросая ее в камыши. Лодка медленно скользит по воде между зарослей тростника, озаряемая утренним солнцем, а он задумчиво сидит в паре сантиметров от меня, хоть рукой дотянись. Моя кожа горит от мысли, что он рядом. Я больше не выдерживаю. Я подбираюсь ближе и сажусь к нему на колени. Кладу руку ему на лицо, и он закрывает глаза. Еще минута, Боги. Не дайте мне покинуть этот сон... Но его улыбка растворяется, как растворилось одеяло, кровать и будильник в очередном испытании сновидениями. Сны раздирают мое нутро. Порой, и наяву. "Литий" в тусклом свете лампы на тумбочке. Валяется, рассыпавшись. Дизориентация во времени и пространстве. Я ищу Его по свету, пропадаю в сновидениях, зову, пока сплю, кричу и не могу дозваться. Лишь его имя на устах. Обруч сдавливает голову, а томление все суставы. Хрипло слетает с губ его имя в очередной раз. Он должен быть моим, иначе я... Умру, думаете я собиралась сказать? Да нет. Убью. Убью взаправду. Назовем город, в котором мы с ним живем, Эммери-Фоллс. Он не существует. Вы его нигде не найдете, так что не тратьте время впустую. Я его придумала... А о том, что случится в этом тихом городишке, Вы узнаете из хроники новостей. Об этом дневнику не положено повествовать...
***
Молодая брюнетка вышла из супермаркета, чему-то улыбаясь. Да, пожалуй, было чему. Ниспосланному свыше счастью, фортуне, которая следовала по пятам, удаче, которая всегда шла с ней рука об руку, не занятую продуктами. Сильвия Мейстер действительно получила от жизни все, что хотела. Переходила дорогу она, не глядя по сторонам. В Эммери-Фоллс никогда не водилось гонщиков-любителей. Это был скромный и маленький городок, бесшумный и тихий, ему и его жителям были неведомы шумы огромных мегаполисов. Что-то кралось очень тихо, вырулив из-за угла. Молодая женщина не видела и не слышала. Раздался протяжный визг тормозов, женщина обернулась в немом изумлении, практически не веря в происходящее. Это выражение лица запечатлелось навсегда...
***
Хоронили, молча. У нее осталось всего двое близких - муж Ричард и сын Доминик. Священник громко и нараспев читал извечную речь о лучшей жизни после смерти, а мужчина и юноша стояли, одетые в черное, практически не слушая его.
— Отец, мамы больше нет. — Глухо прошептал Доминик.
— Молчи, пожалуйста. Если скажешь еще хоть слово, я вообще перестану понимать, как жить дальше, как двигаться дальше. Я думал, что потеряв отца, хуже уже не будет. Но теперь моя жена. И закрытый гроб. Господи... Говорят, это был внедорожник. Огромная машина. Как она могла ее не заметить?..
— В Эммери-Фоллс всегда тишь да гладь. Машин практически нет. Я не удивлюсь, если окажется, что она шла, даже не оглядываясь.
Зарядил дождь. Все, как по договоренности, достали черные тканевые зонты и раскрыли их.
От толпы черных зонтов отделилась одна фигура и подошла к мужчине.
— Соболезную Вашей утрате.
— Спасибо, мэм. — Мужчина даже не повернулся в сторону юной шатенки в черной юбке-карандаш, черной блузке с кружевами и черном пиджаке.
— Нет, правда. — Она горячо схватила его за руку, нервно гладя пальцами по тыльной стороне ладони. — Мне очень и очень жаль. — С каким-то, пожалуй даже резким нажимом в голосе, произнесла она. Он поглядел ей в глаза своими, в которых плескалась тоска отчаяния через край. Ее карие были спокойны, сосредоточены, и, пожалуй, даже злы. Почему?.. Усопшую проводили со всеми почестями.
— Меня Мира зовут.
— Ричард Мейстер. В недоброе время, мэм. Что Вы забыли на этом скорбном праздненстве мертвецов?
— Ауч. Неловко вышло. Дело в том, что я - журналист и помогаю полиции в раскрытии этого дела, разыскивая убийцу Вашей жены. Она будет отмщена. Даю Вам слово.
— Спасибо, Мира. — Больше он ей не ответил.
***
Каждый день с тех пор, Мира писала ему письма, уточняла детали и обстоятельства смерти его жены. Он оказывал ей помощь в чем только мог, держась из последних сил, удерживая себя от потока бессмысленных слез, которые, по сути, ничего не дают и не воскрешают мертвых. Одним днем они встретились. Двигаясь по кромке песка и воды, они неспешно прогуливались и разговаривали. Он не отдавал себе отчета в том, насколько с ней легко и непринужденно беседуется, так, что вскоре они сменили тему со смерти его жены и заговорили обо всем подряд. Изредка, в порыве эмоций, она держала его за руку и таинственно улыбалась. С ней было комфортно. Ничего не предопределено, и все поправимо.
— Ты постоянно рядом, Мира. Что бы я ни делал, в какую трясину ни падал, ты не даешь мне упасть своими звонками, письмами, словами поддержки. Это будет странным, если я позову тебя жить с нами? Не подумай ничего плохого, просто мне трудно справляться с одиночеством, и дом без женской руки уже несколько месяцев. Надеюсь, это не абсолютно неловкое с моей стороны предложение?
— Все в порядке. — Она коснулась ладонью его лица. — Я понимаю. И я согласна...
***
Сезон занятий в институте. Доминик покидает дом ради студенческой жизни, от которой не блещет особой радостью. На огромное и пустое пространство остается один вдовец и одна журналистка. В маленьких формочках готовятся кексы.
— Одиночество сдавливает мне виски, Мира. Жена оставила меня полгода назад. Почему до сих пор ощущение горечи такое непроходящее?
— Если, действительно, любишь, не пройдет. — Тихо и с ноткой трагизма выдает Мира.
— Я растерян и подавлен. Хотя, ты это и без меня прекрасно знаешь. Наверное, тебе уже надоело слушать меня...
— Нет. Напротив. Говори. Не молчи, если может стать легче.
Она подошла вплотную. Он чувствовал на себе ее теплое дыхание и, на какое-то время, нечто природное и бесконтрольное взяло вверх. Он встал, легко поднял ее, как куклу, и усадил на столешницу. Она развела колени, обхватывая его за талию ногами покрепче. Он целовал ее шею всего несколько мгновений, прежде чем мучительно оторвался.
— Прости. Прости. Не знаю, какого черта на меня нашло.
— Все в порядке. — Большим пальцем она очертила контур его мягких губ. — Тебе не за что извиняться.
***
Восемь месяцев спустя.
Дом горит и полыхает. Огонь лижет стены, занавески, деревянную мебель. Мужчина со злым взглядом стоит в дверях. Отчаявшаяся девушка, с не менее злым взглядом - напротив.
— Долго же до тебя доходило. — В ярости шипит она.
— Твою машину отыскали на дне реки, Мирэна. Она зарегистрирована на твое имя. Отпечатки шин совпадают. В следующий раз лучше прячь орудие убийства. Хотя. О чем это я. Следующего раза не будет. Больше ты не разрушишь ничью жизнь. Как? Почему? За что ты убила ее?
— Грязная сука должна страдать. — Прошипела как-то по-змеиному девушка. — Она получила жизнь, которую я хотела, мужчину, которого я хотела с юности, родила ему сына. А у меня ничего нет, кроме сновидений о нем и "Лития" на тумбочке.
— Так ты решила нажиться на чужом несчастье и выстроить свой счастливый конец? О, Боги, я и не замечал, насколько ты гнила и уродлива... Сегодня этому придет конец по старому, но надежному закону жизни: "Кровь за кровь".
Тяжелый замок напрочно закрыл дверь. Мужчина уходил, садясь в свой автомобиль Ауди, под безумные вопли боли горящей и треск лопнувших стекол на окнах. Кислород попал внутрь дома. Огонь взвился сильнее. А девушка кричала так, что ее могла бы услышать вся округа и сбежаться на помощь. Но, увы. Эммери-Фоллс очень тихий и малолюдный городок, и дома отстоят далеко друг от друга. Никто не услышал...
2.
Из дневника Миранды Фоулер.
28 июня 1989 года.
В моей жизни, кажется, все хорошо. После непродолжительных проблем она наладилась, чему я весьма рада. Стабильная работа, любящий парень. Его зовут Доминик Мейстер. И сегодня он ведет меня к своему отцу. Бедняге несказанно не повезло. Сначала он потерял отца, потом какая-то безумная сбила его жену насмерть, а через несколько месяцев констатировали рак легких. По крайней мере, сына на пороге между двух миров он оставляет в надежных руках. Надо пойти к нему в больницу и доказать это. Почему-то мне даже забавно и смешно. Хотя, ситуация скорее печальная...
***
— Готова? — Спросил Доминик, сжимая руку Миранды в своей. — Это тяжелое зрелище видеть больного в таком состоянии. Не каждая молодая девушка вынесет подобное.
— Я как-нибудь справлюсь. — Фоулер шагнула в палату следом за Домиником.
— Отец не может дышать сам. Из-за болезни. Поэтому его подключили к аппарату. — Грустно сказал Доминик.
— Я тебя очень хорошо понимаю. У меня у самой нет родителей. А ты... Потерять мать, а теперь терять отца, и ничего невозможно с этим поделать... Держись, я с тобой. — Миранда крепко сжала руку парня в своей.
— Доминик, ты пришел... — Сиплый голос отца заставил парня вернуться в реальность.
— Да, я здесь, пап. И со мной моя девушка, Миранда. Надеюсь, она тебе понравится.
Фоулер медленно вышла из-за спины Мейстера младшего на свет. Стоя к ней спиной, Доминик не мог увидеть триумфальной зловещей усмешки, повисшей на ее губах.
— Господи. Нет. Нет. Она здесь. Она жива. — Кардиодатчик пронзительно взвизгнул, пустив зигзагообразные волны по экрану.
— Ему плохо. Он бредит. Надо позвать медсестру. — Доминик пулей вылетел из палаты.
— Тихо, тихо, мой маленький, успокойся. — Она села на больничную койку и положила холодную руку на его горячий и мокрый от пота лоб. — Ты чего меня так испугался? Думаешь, призрак?
— Ты мертва. Я сам тебя убил. Запер в горящем доме. Какого черта ты еще жива?.. — По щекам больного текли слезы отчаяния.
— Я выбралась, дошла до больницы, потом потеряла сознание. У меня были ожоги практически половины тела. Это лицо. — Она указала на свое. — Восстанавливали по кусочкам. Я как монстр Франкенштейна, собранный из кусков чужих тел. Но знаешь, теперь у меня все хорошо. И даже есть частица от тебя. Доминик будет моим и женится на мне. Если уж ты оказался таким несговорчивым...
— Не прикасайся к моему сыну, тварь, не смей. Иначе я...
— Что ты сделаешь?.. Он любит меня, наивно полагая, что я не имею отношения ни к одной из трагедий его жизни. Грустно и печально. Сейчас я лишаю его последнего члена семьи. Но ты не бойся. — Она наклонилась и поцеловала его в лоб. — Я останусь у него навсегда. И никогда не предам.
Тонко пискнул отключаемый от питания аппарат искусственного дыхания, и больница погрузилась во тьму...
Через четыре месяца после похорон Ричарда Мейстера, после того, как установили памятник и юная чета - Доминик Мейстер и Миранда Мейстер побывали у его надгробья, на камне что-то заблестело на солнце.
Любой прохожий, который подошел бы ближе, увидел бы, что это медальон в форме сердца на черной ленточке, с фотографией сгубленного болезнью внутри. На сером камне алой губной помадой горят написанные слова.
"Любила при жизни живого, люблю после смерти бестелесного призрака. И буду всегда. Letum non omnia finit. Твоя Мирэна".
5.04.2015
Сюжет уже давно не относится ко мне, не сходится с моим мировоззрением, но, как говорят, из песни слов не выкинешь. Обещала себе написать, будучи еще озлобленным инфантильным созданием. Выполняю, обретя мир и гармонию через тернии.
***
1.
Из дневника Мирэны Фокс.
25 мая 1987 года.
Очередные пытки кошмарами. Кошмарами и не только. Сон разума рождает чудовищ. А мой - Его.
Лазурно-голубые глаза. Рядом. Как в качестве испытания. Думают, я провалю его. И да, я в состоянии все испортить. Я всегда готова бросить вызов любой опасности, но видеть Его - верх коварства для измученного подсознания.
— Какое прекрасное утро! — Возвещает он, снимая кепку и бросая ее в камыши. Лодка медленно скользит по воде между зарослей тростника, озаряемая утренним солнцем, а он задумчиво сидит в паре сантиметров от меня, хоть рукой дотянись. Моя кожа горит от мысли, что он рядом. Я больше не выдерживаю. Я подбираюсь ближе и сажусь к нему на колени. Кладу руку ему на лицо, и он закрывает глаза. Еще минута, Боги. Не дайте мне покинуть этот сон... Но его улыбка растворяется, как растворилось одеяло, кровать и будильник в очередном испытании сновидениями. Сны раздирают мое нутро. Порой, и наяву. "Литий" в тусклом свете лампы на тумбочке. Валяется, рассыпавшись. Дизориентация во времени и пространстве. Я ищу Его по свету, пропадаю в сновидениях, зову, пока сплю, кричу и не могу дозваться. Лишь его имя на устах. Обруч сдавливает голову, а томление все суставы. Хрипло слетает с губ его имя в очередной раз. Он должен быть моим, иначе я... Умру, думаете я собиралась сказать? Да нет. Убью. Убью взаправду. Назовем город, в котором мы с ним живем, Эммери-Фоллс. Он не существует. Вы его нигде не найдете, так что не тратьте время впустую. Я его придумала... А о том, что случится в этом тихом городишке, Вы узнаете из хроники новостей. Об этом дневнику не положено повествовать...
***
Молодая брюнетка вышла из супермаркета, чему-то улыбаясь. Да, пожалуй, было чему. Ниспосланному свыше счастью, фортуне, которая следовала по пятам, удаче, которая всегда шла с ней рука об руку, не занятую продуктами. Сильвия Мейстер действительно получила от жизни все, что хотела. Переходила дорогу она, не глядя по сторонам. В Эммери-Фоллс никогда не водилось гонщиков-любителей. Это был скромный и маленький городок, бесшумный и тихий, ему и его жителям были неведомы шумы огромных мегаполисов. Что-то кралось очень тихо, вырулив из-за угла. Молодая женщина не видела и не слышала. Раздался протяжный визг тормозов, женщина обернулась в немом изумлении, практически не веря в происходящее. Это выражение лица запечатлелось навсегда...
***
Хоронили, молча. У нее осталось всего двое близких - муж Ричард и сын Доминик. Священник громко и нараспев читал извечную речь о лучшей жизни после смерти, а мужчина и юноша стояли, одетые в черное, практически не слушая его.
— Отец, мамы больше нет. — Глухо прошептал Доминик.
— Молчи, пожалуйста. Если скажешь еще хоть слово, я вообще перестану понимать, как жить дальше, как двигаться дальше. Я думал, что потеряв отца, хуже уже не будет. Но теперь моя жена. И закрытый гроб. Господи... Говорят, это был внедорожник. Огромная машина. Как она могла ее не заметить?..
— В Эммери-Фоллс всегда тишь да гладь. Машин практически нет. Я не удивлюсь, если окажется, что она шла, даже не оглядываясь.
Зарядил дождь. Все, как по договоренности, достали черные тканевые зонты и раскрыли их.
От толпы черных зонтов отделилась одна фигура и подошла к мужчине.
— Соболезную Вашей утрате.
— Спасибо, мэм. — Мужчина даже не повернулся в сторону юной шатенки в черной юбке-карандаш, черной блузке с кружевами и черном пиджаке.
— Нет, правда. — Она горячо схватила его за руку, нервно гладя пальцами по тыльной стороне ладони. — Мне очень и очень жаль. — С каким-то, пожалуй даже резким нажимом в голосе, произнесла она. Он поглядел ей в глаза своими, в которых плескалась тоска отчаяния через край. Ее карие были спокойны, сосредоточены, и, пожалуй, даже злы. Почему?.. Усопшую проводили со всеми почестями.
— Меня Мира зовут.
— Ричард Мейстер. В недоброе время, мэм. Что Вы забыли на этом скорбном праздненстве мертвецов?
— Ауч. Неловко вышло. Дело в том, что я - журналист и помогаю полиции в раскрытии этого дела, разыскивая убийцу Вашей жены. Она будет отмщена. Даю Вам слово.
— Спасибо, Мира. — Больше он ей не ответил.
***
Каждый день с тех пор, Мира писала ему письма, уточняла детали и обстоятельства смерти его жены. Он оказывал ей помощь в чем только мог, держась из последних сил, удерживая себя от потока бессмысленных слез, которые, по сути, ничего не дают и не воскрешают мертвых. Одним днем они встретились. Двигаясь по кромке песка и воды, они неспешно прогуливались и разговаривали. Он не отдавал себе отчета в том, насколько с ней легко и непринужденно беседуется, так, что вскоре они сменили тему со смерти его жены и заговорили обо всем подряд. Изредка, в порыве эмоций, она держала его за руку и таинственно улыбалась. С ней было комфортно. Ничего не предопределено, и все поправимо.
— Ты постоянно рядом, Мира. Что бы я ни делал, в какую трясину ни падал, ты не даешь мне упасть своими звонками, письмами, словами поддержки. Это будет странным, если я позову тебя жить с нами? Не подумай ничего плохого, просто мне трудно справляться с одиночеством, и дом без женской руки уже несколько месяцев. Надеюсь, это не абсолютно неловкое с моей стороны предложение?
— Все в порядке. — Она коснулась ладонью его лица. — Я понимаю. И я согласна...
***
Сезон занятий в институте. Доминик покидает дом ради студенческой жизни, от которой не блещет особой радостью. На огромное и пустое пространство остается один вдовец и одна журналистка. В маленьких формочках готовятся кексы.
— Одиночество сдавливает мне виски, Мира. Жена оставила меня полгода назад. Почему до сих пор ощущение горечи такое непроходящее?
— Если, действительно, любишь, не пройдет. — Тихо и с ноткой трагизма выдает Мира.
— Я растерян и подавлен. Хотя, ты это и без меня прекрасно знаешь. Наверное, тебе уже надоело слушать меня...
— Нет. Напротив. Говори. Не молчи, если может стать легче.
Она подошла вплотную. Он чувствовал на себе ее теплое дыхание и, на какое-то время, нечто природное и бесконтрольное взяло вверх. Он встал, легко поднял ее, как куклу, и усадил на столешницу. Она развела колени, обхватывая его за талию ногами покрепче. Он целовал ее шею всего несколько мгновений, прежде чем мучительно оторвался.
— Прости. Прости. Не знаю, какого черта на меня нашло.
— Все в порядке. — Большим пальцем она очертила контур его мягких губ. — Тебе не за что извиняться.
***
Восемь месяцев спустя.
Дом горит и полыхает. Огонь лижет стены, занавески, деревянную мебель. Мужчина со злым взглядом стоит в дверях. Отчаявшаяся девушка, с не менее злым взглядом - напротив.
— Долго же до тебя доходило. — В ярости шипит она.
— Твою машину отыскали на дне реки, Мирэна. Она зарегистрирована на твое имя. Отпечатки шин совпадают. В следующий раз лучше прячь орудие убийства. Хотя. О чем это я. Следующего раза не будет. Больше ты не разрушишь ничью жизнь. Как? Почему? За что ты убила ее?
— Грязная сука должна страдать. — Прошипела как-то по-змеиному девушка. — Она получила жизнь, которую я хотела, мужчину, которого я хотела с юности, родила ему сына. А у меня ничего нет, кроме сновидений о нем и "Лития" на тумбочке.
— Так ты решила нажиться на чужом несчастье и выстроить свой счастливый конец? О, Боги, я и не замечал, насколько ты гнила и уродлива... Сегодня этому придет конец по старому, но надежному закону жизни: "Кровь за кровь".
Тяжелый замок напрочно закрыл дверь. Мужчина уходил, садясь в свой автомобиль Ауди, под безумные вопли боли горящей и треск лопнувших стекол на окнах. Кислород попал внутрь дома. Огонь взвился сильнее. А девушка кричала так, что ее могла бы услышать вся округа и сбежаться на помощь. Но, увы. Эммери-Фоллс очень тихий и малолюдный городок, и дома отстоят далеко друг от друга. Никто не услышал...
2.
Из дневника Миранды Фоулер.
28 июня 1989 года.
В моей жизни, кажется, все хорошо. После непродолжительных проблем она наладилась, чему я весьма рада. Стабильная работа, любящий парень. Его зовут Доминик Мейстер. И сегодня он ведет меня к своему отцу. Бедняге несказанно не повезло. Сначала он потерял отца, потом какая-то безумная сбила его жену насмерть, а через несколько месяцев констатировали рак легких. По крайней мере, сына на пороге между двух миров он оставляет в надежных руках. Надо пойти к нему в больницу и доказать это. Почему-то мне даже забавно и смешно. Хотя, ситуация скорее печальная...
***
— Готова? — Спросил Доминик, сжимая руку Миранды в своей. — Это тяжелое зрелище видеть больного в таком состоянии. Не каждая молодая девушка вынесет подобное.
— Я как-нибудь справлюсь. — Фоулер шагнула в палату следом за Домиником.
— Отец не может дышать сам. Из-за болезни. Поэтому его подключили к аппарату. — Грустно сказал Доминик.
— Я тебя очень хорошо понимаю. У меня у самой нет родителей. А ты... Потерять мать, а теперь терять отца, и ничего невозможно с этим поделать... Держись, я с тобой. — Миранда крепко сжала руку парня в своей.
— Доминик, ты пришел... — Сиплый голос отца заставил парня вернуться в реальность.
— Да, я здесь, пап. И со мной моя девушка, Миранда. Надеюсь, она тебе понравится.
Фоулер медленно вышла из-за спины Мейстера младшего на свет. Стоя к ней спиной, Доминик не мог увидеть триумфальной зловещей усмешки, повисшей на ее губах.
— Господи. Нет. Нет. Она здесь. Она жива. — Кардиодатчик пронзительно взвизгнул, пустив зигзагообразные волны по экрану.
— Ему плохо. Он бредит. Надо позвать медсестру. — Доминик пулей вылетел из палаты.
— Тихо, тихо, мой маленький, успокойся. — Она села на больничную койку и положила холодную руку на его горячий и мокрый от пота лоб. — Ты чего меня так испугался? Думаешь, призрак?
— Ты мертва. Я сам тебя убил. Запер в горящем доме. Какого черта ты еще жива?.. — По щекам больного текли слезы отчаяния.
— Я выбралась, дошла до больницы, потом потеряла сознание. У меня были ожоги практически половины тела. Это лицо. — Она указала на свое. — Восстанавливали по кусочкам. Я как монстр Франкенштейна, собранный из кусков чужих тел. Но знаешь, теперь у меня все хорошо. И даже есть частица от тебя. Доминик будет моим и женится на мне. Если уж ты оказался таким несговорчивым...
— Не прикасайся к моему сыну, тварь, не смей. Иначе я...
— Что ты сделаешь?.. Он любит меня, наивно полагая, что я не имею отношения ни к одной из трагедий его жизни. Грустно и печально. Сейчас я лишаю его последнего члена семьи. Но ты не бойся. — Она наклонилась и поцеловала его в лоб. — Я останусь у него навсегда. И никогда не предам.
Тонко пискнул отключаемый от питания аппарат искусственного дыхания, и больница погрузилась во тьму...
Через четыре месяца после похорон Ричарда Мейстера, после того, как установили памятник и юная чета - Доминик Мейстер и Миранда Мейстер побывали у его надгробья, на камне что-то заблестело на солнце.
Любой прохожий, который подошел бы ближе, увидел бы, что это медальон в форме сердца на черной ленточке, с фотографией сгубленного болезнью внутри. На сером камне алой губной помадой горят написанные слова.
"Любила при жизни живого, люблю после смерти бестелесного призрака. И буду всегда. Letum non omnia finit. Твоя Мирэна".
5.04.2015