Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
#AU #L #R
"Ты останешься со мной? Ты будешь моей любовью
Среди ячменных полей?
Мы забудем о солнце, с завистью смотрящем на нас с неба,
Когда будем лежать среди золотых полей...
Клянусь, что пока мы будем вместе
Мы будем гулять среди золотых полей..."
Солнце клонилось к закату, а посреди поля, засеянного рожью и васильками, стояла молодая женщина, кареглазая брюнетка, держа своего четырехлетнего сына на руках. Алое марево о чем-то ей напоминало, и ее глаза слезились.
— Мама, ты плачешь?
— Нет. Солнце слишком яркое, мой дорогой. Меня слепит свет.
— Я могу погулять здесь, среди колосьев?
— Конечно. — Женщина взъерошила непослушные каштановые волосы маленького непоседы, и, надев ему на голову белую панамку, поцеловала в лоб. — Только далеко не уходи. Я буду смотреть за тобой.
Мальчик улыбнулся своей озорной детской улыбкой, и его карие глаза заблестели. — А я буду махать тебе ручкой оттуда.
— Хорошо. Беги.
Женщина сквозь слезы от слепящего закатного солнца посмотрела на силуэт мальчишки, весело бегущего во ржи, и тяжело вздохнула.
— Ангел, ты не отвечаешь на мои звонки. — Теплая сильная рука коснулась ее спины, и женщина, по привычке, вздрогнула.
— Не называй меня так. Я - не святая. Я - никто. Сейчас я хотя бы мать. И это много для меня значит... Как ты нас нашел?.. — Она обернулась и оглядела с головы до ног мужчину, образ которого могла вспомнить и с закрытыми глазами в полусне. Высокий блондин. Голубые глаза. Теплая улыбка. Так похожая на улыбку ее сына...
— В той открытке с Тедди был твой номер телефона, а чтобы отыскать сейчас человека, зная его номер, не обязательно быть секретным агентом ФБР... Он ведь мой. Признайся. Ты не могла после той ночи быть ни с кем другим.
— Разве мой сын - блондин с самодовольной ухмылкой, чтобы ты мог подумать, что он от тебя? — Женщина обернулась и вызывающе посмотрела ему в глаза, но она бы не смогла его обмануть. Он все знал еще до ее ответа.
— Твои гены оказались сильнее, но это ничего не значит. Скажи что-нибудь.
— .....
— Почему ты не рассказала мне о нем?
— В Средневековье, мой король, его бы назвали бастардом-ублюдком. Мне не было смысла тебе звонить. Ты счастлив со своей семьей. А мне до сих пор больно смотреть на солнце. Потому что ты всегда символизировал для меня солнце. Мое ненормальное, обжигающее меня солнце.
— "Клянусь тебе клятвою вечной души,
Что нас упокоят навечно во ржи..."
Твой сборник стихов вышел уже два года назад. Почему в нем нет ни одного стихотворения, посвященного мне?..
— Ты - мое личное. Ты - моя Родина. Поэтому я не стала выносить это на публику. А что, мне нужно было последовать совету проститутки Мисси, которая изложила всю их с Кливером жизнь? По примеру одного мудрого доктора, который всех своих пациентов называл именами, начинающимися с предыдущей по алфавиту буквы их настоящих имен, ты мог стать каким-нибудь Питером Паркером и пестреть выдуманными историями, полными лжи...
Воцарилось молчание.
Длилось оно недолгих десять минут, когда сын юной женщины вернулся, и, прижавшись к матери, спросил:
— Мама, кто этот дядя?
— Одно хорошее воспоминание. Он скоро уходит. Принеси мне васильков, пожалуйста, дорогой.
Когда силуэт мальчика снова исчез в поле, мужчина схватил женщину за руку.
— Не играй со мной. Я заслуживаю быть рядом с сыном.
Женщина выдернула руку. — Погляди на это поле. Золотые колосья и голубые васильки. Я ни на минуту в своей жизни не смогла забыть о тебе. Даже природа напоминает мне о той гримерке... Но прошло пять лет. Представь, что будет в газетах, когда все узнают правду? Это будет скандал. Журналисты погубят твою карьеру. И семью. А там у тебя двое сыновей. Уходи... Я воспитаю сына с любовью, но одна. Я отдам ему всю любовь, которую могла бы отдать тебе. И я спасу вас обоих... Если бы ты действительно хотел быть с нами, ты бы не колебался. Но тебе трудно ломать построенное, и я не хочу, чтобы одна ночь уничтожила все, что ты создавал себе всю жизнь... Иди же...
Солнце догорало последними лучами, а сын молодой женщины, слезы которой блистали на щеках из-за слишком яркого солнца, нес ей букет из васильков. Синих как глаза ее единственной любви. Призрак которой уже постепенно исчезал по дороге в сторону Кекелинского кладбища, растворяясь в вечернем тумане, но которую она не забудет никогда в жизни...
18.07.2014
"Ты останешься со мной? Ты будешь моей любовью
Среди ячменных полей?
Мы забудем о солнце, с завистью смотрящем на нас с неба,
Когда будем лежать среди золотых полей...
Клянусь, что пока мы будем вместе
Мы будем гулять среди золотых полей..."
Солнце клонилось к закату, а посреди поля, засеянного рожью и васильками, стояла молодая женщина, кареглазая брюнетка, держа своего четырехлетнего сына на руках. Алое марево о чем-то ей напоминало, и ее глаза слезились.
— Мама, ты плачешь?
— Нет. Солнце слишком яркое, мой дорогой. Меня слепит свет.
— Я могу погулять здесь, среди колосьев?
— Конечно. — Женщина взъерошила непослушные каштановые волосы маленького непоседы, и, надев ему на голову белую панамку, поцеловала в лоб. — Только далеко не уходи. Я буду смотреть за тобой.
Мальчик улыбнулся своей озорной детской улыбкой, и его карие глаза заблестели. — А я буду махать тебе ручкой оттуда.
— Хорошо. Беги.
Женщина сквозь слезы от слепящего закатного солнца посмотрела на силуэт мальчишки, весело бегущего во ржи, и тяжело вздохнула.
— Ангел, ты не отвечаешь на мои звонки. — Теплая сильная рука коснулась ее спины, и женщина, по привычке, вздрогнула.
— Не называй меня так. Я - не святая. Я - никто. Сейчас я хотя бы мать. И это много для меня значит... Как ты нас нашел?.. — Она обернулась и оглядела с головы до ног мужчину, образ которого могла вспомнить и с закрытыми глазами в полусне. Высокий блондин. Голубые глаза. Теплая улыбка. Так похожая на улыбку ее сына...
— В той открытке с Тедди был твой номер телефона, а чтобы отыскать сейчас человека, зная его номер, не обязательно быть секретным агентом ФБР... Он ведь мой. Признайся. Ты не могла после той ночи быть ни с кем другим.
— Разве мой сын - блондин с самодовольной ухмылкой, чтобы ты мог подумать, что он от тебя? — Женщина обернулась и вызывающе посмотрела ему в глаза, но она бы не смогла его обмануть. Он все знал еще до ее ответа.
— Твои гены оказались сильнее, но это ничего не значит. Скажи что-нибудь.
— .....
— Почему ты не рассказала мне о нем?
— В Средневековье, мой король, его бы назвали бастардом-ублюдком. Мне не было смысла тебе звонить. Ты счастлив со своей семьей. А мне до сих пор больно смотреть на солнце. Потому что ты всегда символизировал для меня солнце. Мое ненормальное, обжигающее меня солнце.
— "Клянусь тебе клятвою вечной души,
Что нас упокоят навечно во ржи..."
Твой сборник стихов вышел уже два года назад. Почему в нем нет ни одного стихотворения, посвященного мне?..
— Ты - мое личное. Ты - моя Родина. Поэтому я не стала выносить это на публику. А что, мне нужно было последовать совету проститутки Мисси, которая изложила всю их с Кливером жизнь? По примеру одного мудрого доктора, который всех своих пациентов называл именами, начинающимися с предыдущей по алфавиту буквы их настоящих имен, ты мог стать каким-нибудь Питером Паркером и пестреть выдуманными историями, полными лжи...
Воцарилось молчание.
Длилось оно недолгих десять минут, когда сын юной женщины вернулся, и, прижавшись к матери, спросил:
— Мама, кто этот дядя?
— Одно хорошее воспоминание. Он скоро уходит. Принеси мне васильков, пожалуйста, дорогой.
Когда силуэт мальчика снова исчез в поле, мужчина схватил женщину за руку.
— Не играй со мной. Я заслуживаю быть рядом с сыном.
Женщина выдернула руку. — Погляди на это поле. Золотые колосья и голубые васильки. Я ни на минуту в своей жизни не смогла забыть о тебе. Даже природа напоминает мне о той гримерке... Но прошло пять лет. Представь, что будет в газетах, когда все узнают правду? Это будет скандал. Журналисты погубят твою карьеру. И семью. А там у тебя двое сыновей. Уходи... Я воспитаю сына с любовью, но одна. Я отдам ему всю любовь, которую могла бы отдать тебе. И я спасу вас обоих... Если бы ты действительно хотел быть с нами, ты бы не колебался. Но тебе трудно ломать построенное, и я не хочу, чтобы одна ночь уничтожила все, что ты создавал себе всю жизнь... Иди же...
Солнце догорало последними лучами, а сын молодой женщины, слезы которой блистали на щеках из-за слишком яркого солнца, нес ей букет из васильков. Синих как глаза ее единственной любви. Призрак которой уже постепенно исчезал по дороге в сторону Кекелинского кладбища, растворяясь в вечернем тумане, но которую она не забудет никогда в жизни...
18.07.2014