Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
В тлетворности осеннего рассвета,
Предвосхищаю я счастливый миг,
В который мои песни будут спеты,
И мою кожу впредь не тронет светлый блик.
Зимой мое мечтанье вечное уж воплотится,
Тепло и кровный жар покинут грудь...
Но лишь тупик знаменовал сей путь.
Мне больше не к чему стремиться.
О, снова свод ночной меня короновал,
И я в томлении простерта на своей постели,
Одна, совсем одна.
Скорблю лишь со своей душою.
Ах, почему ж ты снова не со мною?
Испила яд страданий я до дна!..
И под луною, каждый вечер — я печалюсь,
Меня драгой ты снова не назвал...
И каждой ночью средь камней недвижных
я скитаюсь,
А на заре тебя ищу во тусклых отражениях зеркал.
Предвосхищаю я счастливый миг,
В который мои песни будут спеты,
И мою кожу впредь не тронет светлый блик.
Зимой мое мечтанье вечное уж воплотится,
Тепло и кровный жар покинут грудь...
Но лишь тупик знаменовал сей путь.
Мне больше не к чему стремиться.
О, снова свод ночной меня короновал,
И я в томлении простерта на своей постели,
Одна, совсем одна.
Скорблю лишь со своей душою.
Ах, почему ж ты снова не со мною?
Испила яд страданий я до дна!..
И под луною, каждый вечер — я печалюсь,
Меня драгой ты снова не назвал...
И каждой ночью средь камней недвижных
я скитаюсь,
А на заре тебя ищу во тусклых отражениях зеркал.