Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
пятница, 06 октября 2017
вторник, 03 октября 2017
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
«Я хочу, чтобы ты знала, прежде, чем пойдешь на такой поступок, что я — не только король в высоком замке, окруженном лесом и горами. Я — не только сын Дракона; правитель своей могущественной империи; воин, сражавшийся за светлое будущее своего государства. В сумраке ночи я — ее темный царь. Я — садист и изувер. Я — проклятое создание, созданное из клыков, когтей, жажды горячей крови, вожделения тела человеческой женщины, чтобы согреть мой тысячелетний мертвецкий холод. У меня нет ни рамок, ни границ дозволенного. И если однажды, после того, как ты скажешь сегодня заветное «согласна», тебе захочется закричать спасительное «нет», остановить меня стоп-словом, отринуть всю мою суть и бежать, куда глаза глядят, ты почувствуешь, как виски сдавливает отчаяние, а слова окажутся не в состоянии вырваться из груди, потому что для этого будет слишком поздно».
понедельник, 02 октября 2017
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
пятница, 29 сентября 2017
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
— Светоч души моей мой ненаглядный в мрачной картине бытия. От кого-то и весь мир не нужен, от кого-то и одна мимолетная улыбка — все в жизни. © Лора Уилсон-Дракула
Л.Роксберова — «Трансильвания: Воцарение Ночи» — 2015 г.
Л.Роксберова — «Трансильвания: Воцарение Ночи» — 2015 г.
воскресенье, 24 сентября 2017
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Всю ночь не спал, настежь распахнув все окна, имеющиеся в доме. Думал: скоро спасительный рассвет, и можно будет выдохнуть спокойно, ибо ночь темна и полна ужасов. Бесконечных кошмаров, от которых трудно дышать. Спрашивал себя, когда стал настолько чувствительным, вжившись в шкуры, кажется, тысячи и одного злодея в самых дерьмовых проектах, которые только возможно было изобрести?.. Думал: вероятно, всегда таким и был. Обнимал стройный силуэт жены и представлял себе, что это и должно быть счастье. С утра совершенно не удивился еще трем письмам, уютно занявшим все свободное место почтового ящика, с приглашением на пробы в Штаты. Не удивился, просто, не вскрывая, выбросил их пачкой в мусорный бак. Хватит с него этого дерьма. Устал от клише. Устал от того, что все в нем видят злодея. Верил, что он — хороший человек. А на этом зиждились все киты его жизни. Отер пот со лба, вернулся на кухню, еле нашел в своем же холодильнике позавчера купленные авокадо (не без помощи жены, которая, кстати, тот еще ангел-хранитель; не представлял, как без ее чуткого руководства вообще хоть что-то найти в этом доме), позавтракал. Долго выбирал рубашку для поездки на Фестиваль Писателей Байрона. Остановился на синей. Был счастлив и готов проводить время с детьми, ведь сегодня состоится не только презентация его второй книги, а и мастер-класс, на котором он будет учить детей рисовать. Представлял, как будет выводить линии на холсте черным маркером и видеть счастливые до умиления маленькие лица благодарных слушателей и зрителей. Думал: так лучше. Думал: это я и есть. Обрадовался внезапно, как в детстве, когда получал леденец от тети, бесшумному скольжению Ауди по асфальту. Сидя за рулем под «Lifelines» группы A-HA, думал: такая она и есть жизнь. Сложная, порой грустная, горько-сладкая, настоящая…
Не прогадал, подумав о благодарных слушателях. Море взрослых и заинтересованных лиц поклонников, море детских и восторженных — их детей, которым еще неизвестно понятие «поклонник», и пока что все, что они слушают и видят, что их восторгает, обозначается одним несложным словом «нравится». Читал им отрывки из книги, перестраивая голос на тембр ребенка, на тембр хриплый — жутких злодеев, а они закрывали глаза, чтобы спрятаться, или громко смеялись. Рисовали увлеченно, повторяя каждое его движение по холсту. Такие счастливые — и его сердце наполнили своим светом. Которого, порой, чертовски мало в этой жизни. И только в глазах счастливых детей его сполна. Море радостных, лучащихся радостью глаз — взрослых и детских. Среди этого моря зацепился за кофейный оттенок злых. Зрительница была бледна, не улыбалась, сидела, держась рукой за правый висок. Верно, мигрень. Красное платье в пол с декольте — выглядевшее в данной атмосфере, как минимум, странно, как максимум, абсолютно чужеродно, рыжая коса, заплетенная на правую сторону, длинные серьги. Красное пятно злобы на празднике жизни. Слегка закружилась голова, и стало так противно, как только бывает, когда кто-то прошел по твоей могиле. Старался не обращать на нее внимание, да даже отводя взгляд, видел оттенок кофейный и злой.
На автограф-сессии и во время фотографирования улыбался людям как-то вымученно. Вот ведь будет с таким выражением лица пестрить в ленте бесконечных фото в ненавистных социальных сетях. Дерьмо, да и только.
Красное пятно оказалась последней. Дождалась, пока в зале не осталось ни одного ребенка, ни одного взрослого. Когда подошла, повеяло неестественным холодом. Сразу же замерз, невзирая на жаркое австралийское лето в разгаре.
— Дайте автограф. — Улыбнулась чересчур противно и искаженно. Пожал плечами, поставил подпись, но избегал прикосновения к собственной открытой книге. Будто бы она была в состоянии одним контактом заразить чумой.
— Идем домой. Прошу. — Звонкий вскрик вонзился ему в висок так, что все вокруг на мгновение застлало темной пеленой.
— Простите, но Вы о чем.? — Не успел договорить. Рыжая Бледная вцепилась тонкими и острыми пальцами, как деревянные сучки, в его запястье.
Домой… Туда, где разрезают высоту черные шпили древнего замка. Туда, где горы своими пиками взлетают высоко в небо и искрятся под полуденным солнцем. Солнцем, которого ему, проклятому созданию Ночи, никогда не лицезреть. Что за странная на нем одежда? Когда это он предпочитал синий черному? Впрочем, не важно. Поднял глаза на жену, спросил: Где ты была три года?.. Представляешь хотя бы, что мне пережить пришлось?.. Потупила взгляд, не отпуская его руки, извинилась, сказала, что обстоятельства вынудили. Не винил ее абсолютно. Знал, какими сложными бывают обстоятельства. Спросил:
— Почему сразу не сказала, что это ты?.. Всю презентацию (какую презентацию — понимал смутно) смотрел на тебя, не понимал, почему проваливается куда-то на дно, а мир вокруг вертится, желая поглотить в свое гнусное чрево.
Не ответила, коснулась его щеки. Видя тонкое и бледное запястье рядом, чуял сладкий запах живительной пищи. Готов был вспороть эту кожу зубами и высосать все без остатка. Сказал: ты всегда так действуешь на меня. Жена кивнула. Знаю, мол, давно тебя уже изучила. Сказал: извини, что прекратил поиски дочери. Не знает, что на него нашло. В ярости теряет над собой контроль. Мы никогда не перестанем ее искать. Согласна?..
Конечно, она была согласна. Был рад за последние лет пять впервые увидеть ее искреннюю улыбку.
Еще раз, уже на октаву тише произнесла: Идем домой. Прошу.
Кивнул. Тогда жена отпустила его запястье. Жена?.. Постойте, что?.. В висках грохотал пульс. С ума сходил от увиденного. Не понимал, где заканчивался он, а начинался тот, другой. Смотрел на бледную руку с тонкими, молочно-бледными и крючковатыми пальцами, лежавшую на столе, как на ядовитую змею, готовящуюся к прыжку. Пытаясь вспомнить, кто он есть, в сердцах во все горло вскрикнул на ширину пустого зала. — Проваливай! Не желаю тебя видеть!
Рыжая Бледная напоследок коснулась указательным пальцем его указательного пальца. Потянулась из-под ногтя черная, шелковая и прозрачная тень. Так вся и выдернулась. Наблюдал в немом изумлении, как она удаляется по залу, вся в красном, а рядом с ней идет некто в черном плаще с забранными в хвост в заколку длинными черными волосами, положив свою когтистую руку ей на талию. Когда они вышли, принял для себя единственное верное решение: будет пить снотворное на ночь. Еще не хватало, чтобы сны, для которых отведено ночное время, являлись галлюцинациями днем посреди Фестиваля Искусства, имитирующего Жизнь.
22.09.2017
Не прогадал, подумав о благодарных слушателях. Море взрослых и заинтересованных лиц поклонников, море детских и восторженных — их детей, которым еще неизвестно понятие «поклонник», и пока что все, что они слушают и видят, что их восторгает, обозначается одним несложным словом «нравится». Читал им отрывки из книги, перестраивая голос на тембр ребенка, на тембр хриплый — жутких злодеев, а они закрывали глаза, чтобы спрятаться, или громко смеялись. Рисовали увлеченно, повторяя каждое его движение по холсту. Такие счастливые — и его сердце наполнили своим светом. Которого, порой, чертовски мало в этой жизни. И только в глазах счастливых детей его сполна. Море радостных, лучащихся радостью глаз — взрослых и детских. Среди этого моря зацепился за кофейный оттенок злых. Зрительница была бледна, не улыбалась, сидела, держась рукой за правый висок. Верно, мигрень. Красное платье в пол с декольте — выглядевшее в данной атмосфере, как минимум, странно, как максимум, абсолютно чужеродно, рыжая коса, заплетенная на правую сторону, длинные серьги. Красное пятно злобы на празднике жизни. Слегка закружилась голова, и стало так противно, как только бывает, когда кто-то прошел по твоей могиле. Старался не обращать на нее внимание, да даже отводя взгляд, видел оттенок кофейный и злой.
На автограф-сессии и во время фотографирования улыбался людям как-то вымученно. Вот ведь будет с таким выражением лица пестрить в ленте бесконечных фото в ненавистных социальных сетях. Дерьмо, да и только.
Красное пятно оказалась последней. Дождалась, пока в зале не осталось ни одного ребенка, ни одного взрослого. Когда подошла, повеяло неестественным холодом. Сразу же замерз, невзирая на жаркое австралийское лето в разгаре.
— Дайте автограф. — Улыбнулась чересчур противно и искаженно. Пожал плечами, поставил подпись, но избегал прикосновения к собственной открытой книге. Будто бы она была в состоянии одним контактом заразить чумой.
— Идем домой. Прошу. — Звонкий вскрик вонзился ему в висок так, что все вокруг на мгновение застлало темной пеленой.
— Простите, но Вы о чем.? — Не успел договорить. Рыжая Бледная вцепилась тонкими и острыми пальцами, как деревянные сучки, в его запястье.
Домой… Туда, где разрезают высоту черные шпили древнего замка. Туда, где горы своими пиками взлетают высоко в небо и искрятся под полуденным солнцем. Солнцем, которого ему, проклятому созданию Ночи, никогда не лицезреть. Что за странная на нем одежда? Когда это он предпочитал синий черному? Впрочем, не важно. Поднял глаза на жену, спросил: Где ты была три года?.. Представляешь хотя бы, что мне пережить пришлось?.. Потупила взгляд, не отпуская его руки, извинилась, сказала, что обстоятельства вынудили. Не винил ее абсолютно. Знал, какими сложными бывают обстоятельства. Спросил:
— Почему сразу не сказала, что это ты?.. Всю презентацию (какую презентацию — понимал смутно) смотрел на тебя, не понимал, почему проваливается куда-то на дно, а мир вокруг вертится, желая поглотить в свое гнусное чрево.
Не ответила, коснулась его щеки. Видя тонкое и бледное запястье рядом, чуял сладкий запах живительной пищи. Готов был вспороть эту кожу зубами и высосать все без остатка. Сказал: ты всегда так действуешь на меня. Жена кивнула. Знаю, мол, давно тебя уже изучила. Сказал: извини, что прекратил поиски дочери. Не знает, что на него нашло. В ярости теряет над собой контроль. Мы никогда не перестанем ее искать. Согласна?..
Конечно, она была согласна. Был рад за последние лет пять впервые увидеть ее искреннюю улыбку.
Еще раз, уже на октаву тише произнесла: Идем домой. Прошу.
Кивнул. Тогда жена отпустила его запястье. Жена?.. Постойте, что?.. В висках грохотал пульс. С ума сходил от увиденного. Не понимал, где заканчивался он, а начинался тот, другой. Смотрел на бледную руку с тонкими, молочно-бледными и крючковатыми пальцами, лежавшую на столе, как на ядовитую змею, готовящуюся к прыжку. Пытаясь вспомнить, кто он есть, в сердцах во все горло вскрикнул на ширину пустого зала. — Проваливай! Не желаю тебя видеть!
Рыжая Бледная напоследок коснулась указательным пальцем его указательного пальца. Потянулась из-под ногтя черная, шелковая и прозрачная тень. Так вся и выдернулась. Наблюдал в немом изумлении, как она удаляется по залу, вся в красном, а рядом с ней идет некто в черном плаще с забранными в хвост в заколку длинными черными волосами, положив свою когтистую руку ей на талию. Когда они вышли, принял для себя единственное верное решение: будет пить снотворное на ночь. Еще не хватало, чтобы сны, для которых отведено ночное время, являлись галлюцинациями днем посреди Фестиваля Искусства, имитирующего Жизнь.
22.09.2017
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Тонким юмором пронизан только мозг того умника, который ЭТО написал. И не в хорошем смысле. Зачем на скорую руку что-то досочинять, когда есть саммари от автора? Если бы мне нужен был лит.анализ, я бы сама его составила, и не такой дурной. Если уж крадете, а я на это глаза закрываю, то совесть поимейте, и при составлении лит.анализа хоть страницу прочтите, а не пишите ОТ БАЛДЫ всякую хрень. Неожиданная развязка? Што, простите? Где мои рукалицо. 🙈
#негодованиеавтора #лорелеяроксенбер #трансильваниявоцарениеночи
#негодованиеавтора #лорелеяроксенбер #трансильваниявоцарениеночи
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Брак по расчету — идеальное решение,
Он не знает ни штормов ревности,
ни бурь измены, ни штиля угасания чувств.
Автор Ольга Майская для сообщества〤 נαcκαʟ's cαɢε〤 vk.com/public133717533
Он не знает ни штормов ревности,
ни бурь измены, ни штиля угасания чувств.
Автор Ольга Майская для сообщества〤 נαcκαʟ's cαɢε〤 vk.com/public133717533
среда, 20 сентября 2017
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Скотт лайкнул...
среда, 13 сентября 2017
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Мистер Пайк из "Дыхания"
среда, 06 сентября 2017
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Мне редко доводится сказать что-то подобное, но сегодня мое вдохновение плещет через край. Моя девочка совершила огромный прорыв. Она исполняет свою цель и мечту всей жизни, и первые шаги к ней уже сделаны. Я просто хотела сказать, как горжусь ей. Как она идет свой путь, воскресая из пепла и мужественно продолжая жить. Дорогая моя, 18 лет уже прошло с нашей первой встречи, пролетело, как минута. В жизни все происходит чертовски быстро. Я желаю тебе удачи во всем. В преодолении сложностей на пути, в достижении звезды, которая еще в детстве казалась недоступной, но границы возможного стерты для тех, кто живет чувствами и мечтой. Моя коллега по поиску камней, по построению пирамид, по мумиям и Египту, по Комиссару Рексу, по рисованию карт к сокровищам, по созданию зелий и заклинаний школы магии «Нарнии», по рисованию собак, по проведению времени в трубах от водокачки, по бегу по полям и болотам, моя преемница по написанию книг, мой звездный друг по Вселенной иных миров, по Румынии и Трансильвании, по Дракуле и вампирам, моя литературная дочка, моя Анна Валериес-Тедеску-Дракула-Вольф, моя бро-шка по просмотру сериалов, западанию на знаменитых мужиков, по везению на Ричардов и чтению книг, душа моей души, я очень надеюсь, что мне удастся добавить в этот список еще больше общих дел, идей, мыслей и жизненных отрезков. Просто пусть у тебя все сложится прекрасно.
Твой друг по тысячам несуществующих ни для кого, кроме нас, миров
Лора Аделла Луиза Дракула.
#lettinggoissohard #friendsforever #18years ❤💔
Твой друг по тысячам несуществующих ни для кого, кроме нас, миров
Лора Аделла Луиза Дракула.
#lettinggoissohard #friendsforever #18years ❤💔
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
вторник, 05 сентября 2017
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
понедельник, 04 сентября 2017
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Источник deadline.com доносит до нас свежие сведения о новом проекте Ричарда — режиссерском дебюте Гая Пирса — «Бедный Мальчик», о котором мы впервые услышали и заговорили больше года назад (vk.com/wall-30221082_6938).
В фильме примут участие, как нам ранее было известно, сам Гай в роли Дэнни (он исполнит свою роль повторно спустя восемь лет после того, как впервые отыграл ее на сцене для Мельбурнской Театральной Компании), Фрэнсис О'Коннор — коллега Мистера Роксбурга по фильмам «Слава Богу, Он Встретил Лиззи» и «День, Когда Земля Замерзла», Ричард Роксбург — звезда «Ван Хельсинга», Каллан Малви и Сара Пирс. Съемки проекта, предположительно, начнутся в апреле 2018 года.
Создателями музыки для саундтреков станут Сплит Энц и Тим Финн. Они же были композиторами театральной постановки «Бедного Мальчика». В кресло продюсера сядет Эл Кларк.
Компании Cinema Management Group, Guardian’s Guardian Entertainment International и Becker Film Group станут дистрибьюторами картины в Австралии и Новой Зеландии.
Пьеса, адаптированная для экранов Мэттом Кэмероном, «Бедный Мальчик» сфокусируется на двух семьях, чьи жизни становятся связаны мистическим образом, благодаря событиям, произошедшим семь лет назад.
Они испытают потери, страстные желания, веру, любовь и надежду. Их эмоциональное путешествие заставит их столкнуться с множеством различных правд, всплывут наружу секреты, и ложь будет раскрыта. В то время, как история достигнет искупительного финала, персонажи получат более глубокое представление о том, кем они являются, о силе и слабости их взаимоотношений. И всем им, как и аудитории, останется лишь ответить на вопрос, как при этом им сохранить чувство собственного достоинства.
В фильме примут участие, как нам ранее было известно, сам Гай в роли Дэнни (он исполнит свою роль повторно спустя восемь лет после того, как впервые отыграл ее на сцене для Мельбурнской Театральной Компании), Фрэнсис О'Коннор — коллега Мистера Роксбурга по фильмам «Слава Богу, Он Встретил Лиззи» и «День, Когда Земля Замерзла», Ричард Роксбург — звезда «Ван Хельсинга», Каллан Малви и Сара Пирс. Съемки проекта, предположительно, начнутся в апреле 2018 года.
Создателями музыки для саундтреков станут Сплит Энц и Тим Финн. Они же были композиторами театральной постановки «Бедного Мальчика». В кресло продюсера сядет Эл Кларк.
Компании Cinema Management Group, Guardian’s Guardian Entertainment International и Becker Film Group станут дистрибьюторами картины в Австралии и Новой Зеландии.
Пьеса, адаптированная для экранов Мэттом Кэмероном, «Бедный Мальчик» сфокусируется на двух семьях, чьи жизни становятся связаны мистическим образом, благодаря событиям, произошедшим семь лет назад.
Они испытают потери, страстные желания, веру, любовь и надежду. Их эмоциональное путешествие заставит их столкнуться с множеством различных правд, всплывут наружу секреты, и ложь будет раскрыта. В то время, как история достигнет искупительного финала, персонажи получат более глубокое представление о том, кем они являются, о силе и слабости их взаимоотношений. И всем им, как и аудитории, останется лишь ответить на вопрос, как при этом им сохранить чувство собственного достоинства.
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
— Папа, расскажи мне сказку на ночь.
— Я не знаю сказок с хорошим концом, милая Арья.
— Тогда расскажи сказку с плохим концом.
— А тебе не будет страшно?
— Ни капельки.
Эддард Старк, лорд Винтерфелла и Хранитель Севера, устремил свой взгляд в расползающуюся по комнате с каждой минутой все шире темноту и тихо произнес:
— Жил был однажды в Семи Королевствах юный лорд Винтерфелла. И была у него сестра и три брата. Их звали Лианна, Брандон, Бенджен и Рагнвальд. Семья была большой и дружной, братья и сестра любили друг друга...
Послышался горький вздох, и маленькая девочка тихо прошептала:
— А что было дальше?..
— Самый младший из них, Рагнвальд, не желал смириться с тем, что ему не править Винтерфеллом. Чем старше он становился, тем больше захватывало его душу желание власти, тем глубже Тьма вползала в его сердце. Он мечтал о порабощении всех Семи Королевств. Он хотел сесть на Железный Трон. Однажды он чуть не отравил лорда Винтерфелла, но тот, к счастью, чудом спасся. Разъяренный Хранитель Севера выгнал Рагнвальда из замка и повелел всем жителям Винтерфелла, включая братьев и сестру, забыть о существовании младшего брата, словно он никогда и не рождался...
— И что же стало с Рагнвальдом, папа?
— На ту пору на север пришла лютая зима. Безумный Рагнвальд бежал из дома через леса в надежде найти себе пристанище и продолжить строить злокозненные планы, но зима не простила ему предательства семьи. В страшных снегах он обрел свое последнее пристанище. Рагнвальд замерз насмерть.
— И так закончилась эта история, папа?..
— Ах, если бы, милая Арья. Так она только началась. Его бездыханное тело отыскала представительница народа детей леса. Она склонилась над ним и вонзила в его грудь клинок из драконьего стекла. Тогда его глаза посинели, и он превратился в первого белого ходока. Он создал армию себе подобных и стал называть себя Королем Ночи. Он не оставил своих попыток сесть на Железный Трон. Только если это произойдет сейчас, Вестерос подчинит себе не просто какой-то человек-узурпатор. В наш дом войдет и им будет править сама Смерть.
— Но ведь белых ходоков не существует, правда, папа? Санса говорит, что это миф и сказки для запугивания детей, чтобы они были послушными.
Нед склонился и коснулся губами лба дочери. — Разумеется, Арья. Я же хочу, чтобы ты была послушной девочкой. Помни, моя дорогая, пока я жив, никто не причинит тебе вред. Ни живые враги, ни мертвые, ни легенды и мифы...
В эту ночь Арья из Винтерфелла спала крепким сном. Но, когда начало светать, девочка подскочила на кровати. Единственным, что она запомнила из своего страшного сна, были сияющие синим льдом глаза Короля Ночи. Глаза стертого из истории семьи лорда Рагнвальда Старка...
— Я не знаю сказок с хорошим концом, милая Арья.
— Тогда расскажи сказку с плохим концом.
— А тебе не будет страшно?
— Ни капельки.
Эддард Старк, лорд Винтерфелла и Хранитель Севера, устремил свой взгляд в расползающуюся по комнате с каждой минутой все шире темноту и тихо произнес:
— Жил был однажды в Семи Королевствах юный лорд Винтерфелла. И была у него сестра и три брата. Их звали Лианна, Брандон, Бенджен и Рагнвальд. Семья была большой и дружной, братья и сестра любили друг друга...
Послышался горький вздох, и маленькая девочка тихо прошептала:
— А что было дальше?..
— Самый младший из них, Рагнвальд, не желал смириться с тем, что ему не править Винтерфеллом. Чем старше он становился, тем больше захватывало его душу желание власти, тем глубже Тьма вползала в его сердце. Он мечтал о порабощении всех Семи Королевств. Он хотел сесть на Железный Трон. Однажды он чуть не отравил лорда Винтерфелла, но тот, к счастью, чудом спасся. Разъяренный Хранитель Севера выгнал Рагнвальда из замка и повелел всем жителям Винтерфелла, включая братьев и сестру, забыть о существовании младшего брата, словно он никогда и не рождался...
— И что же стало с Рагнвальдом, папа?
— На ту пору на север пришла лютая зима. Безумный Рагнвальд бежал из дома через леса в надежде найти себе пристанище и продолжить строить злокозненные планы, но зима не простила ему предательства семьи. В страшных снегах он обрел свое последнее пристанище. Рагнвальд замерз насмерть.
— И так закончилась эта история, папа?..
— Ах, если бы, милая Арья. Так она только началась. Его бездыханное тело отыскала представительница народа детей леса. Она склонилась над ним и вонзила в его грудь клинок из драконьего стекла. Тогда его глаза посинели, и он превратился в первого белого ходока. Он создал армию себе подобных и стал называть себя Королем Ночи. Он не оставил своих попыток сесть на Железный Трон. Только если это произойдет сейчас, Вестерос подчинит себе не просто какой-то человек-узурпатор. В наш дом войдет и им будет править сама Смерть.
— Но ведь белых ходоков не существует, правда, папа? Санса говорит, что это миф и сказки для запугивания детей, чтобы они были послушными.
Нед склонился и коснулся губами лба дочери. — Разумеется, Арья. Я же хочу, чтобы ты была послушной девочкой. Помни, моя дорогая, пока я жив, никто не причинит тебе вред. Ни живые враги, ни мертвые, ни легенды и мифы...
В эту ночь Арья из Винтерфелла спала крепким сном. Но, когда начало светать, девочка подскочила на кровати. Единственным, что она запомнила из своего страшного сна, были сияющие синим льдом глаза Короля Ночи. Глаза стертого из истории семьи лорда Рагнвальда Старка...
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
...— Вот же черт. — Оказывается, я произнесла это вслух, когда, переливая смесь из пробирки в пробирку, случайно пролила часть на ковер, в котором отрава, предназначение которой — растворять вампиров, незамедлительно оставила дыру внушительных размеров. Я, вероятно, самый косолапый алхимик на земле. Или же просто стресс и раздражение зашкаливают во мне с такой силой, что выплескиваются в виде трясущихся рук, выросших будто бы из задницы. А ведь еще вчера казалось, что с их местоположением все в порядке, но уже сегодня мои руки в полной жопе, как и целая куча людей. Моя безмозглая ученица, ее еще более безмозглый экс, я, Зел, ну и все остальные, кто посмеет попасться на глаза Ксандеру. Сказать, что он не одобрил их грязное свидание — ничего не сказать. Свое я еще не успела получить, но уже скоро. Она свое уже успела получить, я перепугала ее скоропалительным ритуалом с передачей метки, и теперь она с тяжелыми вздохами мечтательно посматривает на все веревки в этой пещере, которые только может найти, и грезит о суициде. Дебилы. Какие же они дебилы. Встретиться полтора года спустя, и вместо того, чтобы спросить друг друга, как дела, что нового, обсудить события, прогноз погоды — нет же. Им надо свой зуд утихомирить, как и обычно. Если Мессир сегодня ногой не раздавит мне череп — это будет чистой воды везение.
Поглощенная своим раздражением, я заметила, что кто-то возник на пороге моей комнаты не сразу. Вот и оставляй дверь открытой. Подняв голову, я почувствовала, как ярость закипает в венах, а в голову бьет огненной волной пожар. Как только наглости хватило...
— Хотела бы убить, давно бы убила. — Жалкий королек мира этого оборонительно поднял руки, чересчур пафосно одарив меня широченной улыбкой. Дешевизна. На что она только клюнула. На трагически черные одежды, жиденький конский хвостик, вечно депрессивную мину и перебор с артистизмом. Хотя, возможно, все еще проще, животнее и примитивнее. — Я не с войной. Не надо этих выходок в стиле Дэны.
— Выходок в стиле Дэны?.. — Я даже расхохоталась, правда излишне грустно. — У меня в руках вампирский растворитель. Сам хлебнешь или помочь, мразь?.. Знаешь, как твоей зазнобе влетело? Она теперь твои укусы долго помнить будет. И не потому что они такие уж болезненные. Я ее просто исхлестала по ним до крови. Не смог не взять ее, да? Из-за тебя она теперь через все ужасы дедовщины проходит и немеет при мысли о том, что я с тобой сделаю, и молит всех Богов, чтобы ты сбежал подальше. А ты вон как. Сам пришел и искать не надо. Иди сюда, милый. Угощу вкусненьким.
Я сорвалась с места и дернулась в его сторону, держа флакон с растворителем, как холодное оружие. Затаенный страх блеснул в глазах не-мертвого. Оба меня боятся. Вот и правильно делают. Граф быстро взял себя в руки. Ненавязчиво оттолкнув мою руку с флаконом от своей рожи, он со сталью в голосе произнес.
— Проведи меня через очищение от грехов. Если все закончится удачно, я стану человеком, и она сможет выбрать меня, прожить смертную жизнь, и мы умрем вместе. Больше никакой крови, убийств, высасывания жизни из нее. Я стану лучшим человеком, чем когда-либо был. Ради нее. Тебе не нужно будет сводить ее с Виллипетом или кем-либо другим, а она с радостью будет служить тебе и обучаться стратегии боя, магии, чему угодно, ей просто для спокойствия нужен я рядом. А если не получится из этой идеи ничего, у тебя будет прекрасный шанс поглумиться над трупом жалкой твари ночи. Давай, сделай это. Ты выиграешь в любом случае. Сделай это, драконья сука! Я не могу... Я не хочу без нее жить! Верни мне ее. Без нее нет смысла ни в чем.
Слеза застыла в черном и мертвом оке, так и не скатившись по щеке. Он контролировал себя, хоть и с трудом. А я, если честно, была поражена... Зачем мертвому и счастливому своим существованием, отказываться от силы, от крови, от власти. Он ведь потеряет все, чем дорожит. Все, что ценит в своей не-жизни. И все-таки он реально хочет этого. Без фарса, пафоса и шуток. Ради нее. Я всегда им завидовала, а в этот момент испытала укол зависти на уровне сердца еще сильнее, чем обычно. В каждой пикировке я низводила их чувства на уровень не выше постельного, но каждый раз они словами и действиями доказывали, что то, что они испытывают — больше их самих. Мессир бесился и ненавидел. Но в этой истории его судьба — быть третьим лишним. Навечно. Если им и не удастся быть вместе — они умрут в попытках.
— Ты сдохнешь. Это даже не вопрос, а факт. Люди с меньшим количеством грехов не выдерживали эту процедуру. А ты весь из зла и порока. Жить надоело?..
— Это не жизнь. Жизнь была с ней вчера. На помосте и на озере. Я умру за шанс снова к ней прикоснуться. Я рискну не выдержать. В этом больше смысла, чем сидеть и ничего не делать. Пожалуйста...
В его глазах стояла такая тоска и мольба, что я только раздраженно выдохнула и, со злобой отпихнув его в сторону, дала круг по комнате. Две жалкие канючки. Прямо выкованные друг для друга. Дэна, пусти меня к нему! Дэна, дай мне ее! Развели тут кружок юных Шекспиров.
— Не боишься, что даже если выдержишь, мне просто будет проще тебя убить, а ты все равно ее не получишь? Я хочу, чтобы она вышла за Аарона не только потому что он — человек. А потому, какой он человек. Ты же так и останешься гнидой вонючей, только без своих сил и бессмертия.
— У меня нет ничего, кроме надежды на остатки твоей порядочности. Пожалуйста. Я отрекусь от титула. Подаришь его, кому угодно. Найдешь этому миру достойного короля.
— Неужели я слышу, как Владислав Дракула умоляет? Воин, палач, вампир, колосажатель. А словно тринадцатилетний парень, впервые влюбленный.
— Она и была моей первой любовью. До нее я знал только боль. Она изменила меня. Мне больше не нужно бессмертие в одиночестве. Лучше полсотни лет с ней, чем тысячи наедине с голыми стенами. Я слишком уст...
Он даже договорить не успел, как в комнату влетела обсуждаемая, не обратив на него ни малейшего внимания и ринувшись сразу ко мне. — Ты — полоумная бабища! Вот жаль, что я тебя, как жабу, не удавила во сне. Элеостар показала мне голову Эйдена!!! Есть в тебе хоть что-то от человека, гадина?!! Уже второй мой друг...
Она не договорила, просто бросилась на меня с кулаками. Я молниеносно отразила ее удар и впечатала тонкую фигурку в стену, тихо и сладко прошипев ей на ухо. — Эйден, Морган... Вообще не о том сейчас думаешь. Посмотри, кто здесь у меня. Паучок приполз за своей глупой мушкой. Гляди — сразу обо всех забудешь, кроме своего нежного гостя, к чертям собачьим.
Увидела. Онемела, распахнув рот. По инерции я ощущала, как забилось и затрепыхалось маленькое сердце в ее груди. Любовь, страх, желание, нежность, паника. Эта пташка чуть сознание не потеряла. Не удивительно. После всех моих вчерашних обещаний разорвать его на части, он тут, в комнате. Моментально мысль об убиенном Эйдене телепортировалась из ее головы в небытие. Вскрикнув, она вырвалась из моего захвата и ринулась к нему. Тоже с кулаками. Я аж окосела от такой сцены. С ней явно случился припадок. Она кричала истошно проваливать отсюда, била его кулаками в грудь, поминутно оборачиваясь на меня с затравленным взглядом, с застывшими на глазах слезами.
— Почему ты еще здесь? Почему не за тридевять земель, проклятый? Почему ты на пороге этой чертовой пещеры? Сумасшедший. Сумасшедший. Больной. Ненормальный.
Ой все. Мне пора налить себе кофейку и устраиваться на кушетке Дерана с красивым и классическим фейспалмом. Драма затянулась.
— Утихомирь свою бабу. У меня башка от недосыпа болит, а она еще орет так, будто я вас тут режу, как минимум. — Скривилась я, но ему уже не нужно было подсказывать. Он сжал обе ее ладони в руке, второй притянув за талию к себе. Возложа голову на его грудь, она перестала истерить. Согрелась, вопреки всем законам физики, присмирела. Человек ненормальный, только пока его никто не обнимает. Заткнулась, и то ладно. Слава всем святым. Еще вопрос, кто кого терпит. У этого Славика железные нервы, раз он выдерживает все эти сопли, и еще и умереть готов, лишь бы вернуть их драматичную обладательницу в свою бессмертную, лишенную проблем жизнь. И этот, и Ксандер... Миры готовы положить, лишь бы завладеть этой истеричной пиздой. Мне, видать, члена не хватает, чтобы мыслить, как мужики и понять, какого черта ради психованной, эмоционально подорванной девицы разжигать войны миров.
Деликатно отвернувшись, не желая лицезреть слюнообмен парочки, видимо уже решившей, что они дома и в безопасности, и можно снова приступить к излюбленному дельцу, я ледяным тоном процедила.
— Я сотру ей память о том, что она тебя сегодня видела. Я говорю тебе «нет» в ответ на твое предложение, потому что, будем честны, ты сдохнешь от очищения, а твоя бешеная голубка разнесет наш прекрасный мир вдребезги от отчаяния. Ты сейчас проваливаешь к себе домой подобру-поздорову, пока еще все конечности принадлежат тебе и сохраняешь в памяти полезную мысль о том, что Дэнелла Тефенсен — не совсем уж падшая дрянь, как вам обоим кажется. Но вы будете порознь. Как я сказала и сделала. Прощайтесь. Я не позволю вам быть вместе никогда. Никоим образом. Я не дам вам ни умереть, ни быть вместе. Считайте, что это самая мучительная и садистская пытка из всех возможных. И даже больше озер в вашей жизни не будет. Последнее объятие, и вы расходитесь навсегда. Такова моя воля, и только тогда никто не пострадает.
Слова мои звучали, как металл, но они же ядовитой змеей и укусили меня в самое сердце. Лора рыдала взахлеб, не желая его отпускать, обхватив обеими руками за талию, как последнюю надежду. Он же гладил ее по волосам с обреченным и потерянным выражением на лице. А я, как и всегда, была их судьей и палачом. Поневоле, но влюбленным нет дела до обстоятельств. Я оставалась вечно виноватой. И в этом было мое проклятие...
Л.Роксберова — «TBA» — 20??
Поглощенная своим раздражением, я заметила, что кто-то возник на пороге моей комнаты не сразу. Вот и оставляй дверь открытой. Подняв голову, я почувствовала, как ярость закипает в венах, а в голову бьет огненной волной пожар. Как только наглости хватило...
— Хотела бы убить, давно бы убила. — Жалкий королек мира этого оборонительно поднял руки, чересчур пафосно одарив меня широченной улыбкой. Дешевизна. На что она только клюнула. На трагически черные одежды, жиденький конский хвостик, вечно депрессивную мину и перебор с артистизмом. Хотя, возможно, все еще проще, животнее и примитивнее. — Я не с войной. Не надо этих выходок в стиле Дэны.
— Выходок в стиле Дэны?.. — Я даже расхохоталась, правда излишне грустно. — У меня в руках вампирский растворитель. Сам хлебнешь или помочь, мразь?.. Знаешь, как твоей зазнобе влетело? Она теперь твои укусы долго помнить будет. И не потому что они такие уж болезненные. Я ее просто исхлестала по ним до крови. Не смог не взять ее, да? Из-за тебя она теперь через все ужасы дедовщины проходит и немеет при мысли о том, что я с тобой сделаю, и молит всех Богов, чтобы ты сбежал подальше. А ты вон как. Сам пришел и искать не надо. Иди сюда, милый. Угощу вкусненьким.
Я сорвалась с места и дернулась в его сторону, держа флакон с растворителем, как холодное оружие. Затаенный страх блеснул в глазах не-мертвого. Оба меня боятся. Вот и правильно делают. Граф быстро взял себя в руки. Ненавязчиво оттолкнув мою руку с флаконом от своей рожи, он со сталью в голосе произнес.
— Проведи меня через очищение от грехов. Если все закончится удачно, я стану человеком, и она сможет выбрать меня, прожить смертную жизнь, и мы умрем вместе. Больше никакой крови, убийств, высасывания жизни из нее. Я стану лучшим человеком, чем когда-либо был. Ради нее. Тебе не нужно будет сводить ее с Виллипетом или кем-либо другим, а она с радостью будет служить тебе и обучаться стратегии боя, магии, чему угодно, ей просто для спокойствия нужен я рядом. А если не получится из этой идеи ничего, у тебя будет прекрасный шанс поглумиться над трупом жалкой твари ночи. Давай, сделай это. Ты выиграешь в любом случае. Сделай это, драконья сука! Я не могу... Я не хочу без нее жить! Верни мне ее. Без нее нет смысла ни в чем.
Слеза застыла в черном и мертвом оке, так и не скатившись по щеке. Он контролировал себя, хоть и с трудом. А я, если честно, была поражена... Зачем мертвому и счастливому своим существованием, отказываться от силы, от крови, от власти. Он ведь потеряет все, чем дорожит. Все, что ценит в своей не-жизни. И все-таки он реально хочет этого. Без фарса, пафоса и шуток. Ради нее. Я всегда им завидовала, а в этот момент испытала укол зависти на уровне сердца еще сильнее, чем обычно. В каждой пикировке я низводила их чувства на уровень не выше постельного, но каждый раз они словами и действиями доказывали, что то, что они испытывают — больше их самих. Мессир бесился и ненавидел. Но в этой истории его судьба — быть третьим лишним. Навечно. Если им и не удастся быть вместе — они умрут в попытках.
— Ты сдохнешь. Это даже не вопрос, а факт. Люди с меньшим количеством грехов не выдерживали эту процедуру. А ты весь из зла и порока. Жить надоело?..
— Это не жизнь. Жизнь была с ней вчера. На помосте и на озере. Я умру за шанс снова к ней прикоснуться. Я рискну не выдержать. В этом больше смысла, чем сидеть и ничего не делать. Пожалуйста...
В его глазах стояла такая тоска и мольба, что я только раздраженно выдохнула и, со злобой отпихнув его в сторону, дала круг по комнате. Две жалкие канючки. Прямо выкованные друг для друга. Дэна, пусти меня к нему! Дэна, дай мне ее! Развели тут кружок юных Шекспиров.
— Не боишься, что даже если выдержишь, мне просто будет проще тебя убить, а ты все равно ее не получишь? Я хочу, чтобы она вышла за Аарона не только потому что он — человек. А потому, какой он человек. Ты же так и останешься гнидой вонючей, только без своих сил и бессмертия.
— У меня нет ничего, кроме надежды на остатки твоей порядочности. Пожалуйста. Я отрекусь от титула. Подаришь его, кому угодно. Найдешь этому миру достойного короля.
— Неужели я слышу, как Владислав Дракула умоляет? Воин, палач, вампир, колосажатель. А словно тринадцатилетний парень, впервые влюбленный.
— Она и была моей первой любовью. До нее я знал только боль. Она изменила меня. Мне больше не нужно бессмертие в одиночестве. Лучше полсотни лет с ней, чем тысячи наедине с голыми стенами. Я слишком уст...
Он даже договорить не успел, как в комнату влетела обсуждаемая, не обратив на него ни малейшего внимания и ринувшись сразу ко мне. — Ты — полоумная бабища! Вот жаль, что я тебя, как жабу, не удавила во сне. Элеостар показала мне голову Эйдена!!! Есть в тебе хоть что-то от человека, гадина?!! Уже второй мой друг...
Она не договорила, просто бросилась на меня с кулаками. Я молниеносно отразила ее удар и впечатала тонкую фигурку в стену, тихо и сладко прошипев ей на ухо. — Эйден, Морган... Вообще не о том сейчас думаешь. Посмотри, кто здесь у меня. Паучок приполз за своей глупой мушкой. Гляди — сразу обо всех забудешь, кроме своего нежного гостя, к чертям собачьим.
Увидела. Онемела, распахнув рот. По инерции я ощущала, как забилось и затрепыхалось маленькое сердце в ее груди. Любовь, страх, желание, нежность, паника. Эта пташка чуть сознание не потеряла. Не удивительно. После всех моих вчерашних обещаний разорвать его на части, он тут, в комнате. Моментально мысль об убиенном Эйдене телепортировалась из ее головы в небытие. Вскрикнув, она вырвалась из моего захвата и ринулась к нему. Тоже с кулаками. Я аж окосела от такой сцены. С ней явно случился припадок. Она кричала истошно проваливать отсюда, била его кулаками в грудь, поминутно оборачиваясь на меня с затравленным взглядом, с застывшими на глазах слезами.
— Почему ты еще здесь? Почему не за тридевять земель, проклятый? Почему ты на пороге этой чертовой пещеры? Сумасшедший. Сумасшедший. Больной. Ненормальный.
Ой все. Мне пора налить себе кофейку и устраиваться на кушетке Дерана с красивым и классическим фейспалмом. Драма затянулась.
— Утихомирь свою бабу. У меня башка от недосыпа болит, а она еще орет так, будто я вас тут режу, как минимум. — Скривилась я, но ему уже не нужно было подсказывать. Он сжал обе ее ладони в руке, второй притянув за талию к себе. Возложа голову на его грудь, она перестала истерить. Согрелась, вопреки всем законам физики, присмирела. Человек ненормальный, только пока его никто не обнимает. Заткнулась, и то ладно. Слава всем святым. Еще вопрос, кто кого терпит. У этого Славика железные нервы, раз он выдерживает все эти сопли, и еще и умереть готов, лишь бы вернуть их драматичную обладательницу в свою бессмертную, лишенную проблем жизнь. И этот, и Ксандер... Миры готовы положить, лишь бы завладеть этой истеричной пиздой. Мне, видать, члена не хватает, чтобы мыслить, как мужики и понять, какого черта ради психованной, эмоционально подорванной девицы разжигать войны миров.
Деликатно отвернувшись, не желая лицезреть слюнообмен парочки, видимо уже решившей, что они дома и в безопасности, и можно снова приступить к излюбленному дельцу, я ледяным тоном процедила.
— Я сотру ей память о том, что она тебя сегодня видела. Я говорю тебе «нет» в ответ на твое предложение, потому что, будем честны, ты сдохнешь от очищения, а твоя бешеная голубка разнесет наш прекрасный мир вдребезги от отчаяния. Ты сейчас проваливаешь к себе домой подобру-поздорову, пока еще все конечности принадлежат тебе и сохраняешь в памяти полезную мысль о том, что Дэнелла Тефенсен — не совсем уж падшая дрянь, как вам обоим кажется. Но вы будете порознь. Как я сказала и сделала. Прощайтесь. Я не позволю вам быть вместе никогда. Никоим образом. Я не дам вам ни умереть, ни быть вместе. Считайте, что это самая мучительная и садистская пытка из всех возможных. И даже больше озер в вашей жизни не будет. Последнее объятие, и вы расходитесь навсегда. Такова моя воля, и только тогда никто не пострадает.
Слова мои звучали, как металл, но они же ядовитой змеей и укусили меня в самое сердце. Лора рыдала взахлеб, не желая его отпускать, обхватив обеими руками за талию, как последнюю надежду. Он же гладил ее по волосам с обреченным и потерянным выражением на лице. А я, как и всегда, была их судьей и палачом. Поневоле, но влюбленным нет дела до обстоятельств. Я оставалась вечно виноватой. И в этом было мое проклятие...
Л.Роксберова — «TBA» — 20??
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
— Ты его достал, Гевин? Мать твою, ты его достал? Скажи хоть что-нибудь, долбоеб, иначе я тебя задушу. Господь Всемогущий, я проспала три дня. Я заставить себя оторваться от кровати не могла три ебаных дня. Сон сменялся новым сном, там за мной гнались серые блядские волки, Гевин, а в те периоды, когда я умудрялась оторвать свою задницу от койки, я жрала как не в себя. Если ты и сегодня не принес его, Богом клянусь, тебе пиздец. Ты слышал? Тебе П-И-З-Д-Е-Ц!
— Принес. Прекрати визжать, Тици. Твой чудесный голос — настоящий дар. Он в состоянии переорать всех вместе взятых музыкантов на рейве.
— Слишком шумно. Идем в туалет. — Я изо всех сил дернула его за руку, и мы двинулись сквозь толпу по направлению самого загаженного и злачного места ночного клуба 77 в Сиднее. Был бы шанс, я бы ее оторвала. Руку в смысле. Прекрасная компенсация за отсутствие кокса в течение недели и ломку вследствие этого, но у меня слишком кружилась голова, а губы пропитались горечью настолько, что языку было противно прикасаться, а еще я с трудом отличала иллюзии от реальной действительности. Не важно, что будет дальше между мной и Гевином. Мне нужна доза. И больше по правде нихуя мне не нужно. Особенно Гевин.
В мужском туалете на меня рыкнули два здоровенных амбала, я лишь ограничилась тем, что показала им средний палец, позволяя Гевину закинуть меня в одну из вонючих кабинок и закрыть дверь на щеколду.
— Ну и вонь. — Я брезгливо скривилась и напрасно попыталась рукой разогнать зловонный воздух.
— Тебе нужен кокс или аромат фиалок, лебяжьи перины и сраный принц на белом коне? — Приподняв левую бровь, Гевин вытащил из кармана один из пакетиков с белым порошком и приступил к процессу его открывания.
— Дай сюда, твою мать. Безрукий. — Я вырвала у него пакет из рук, с грохотом опустила крышку унитаза и дрожащими руками насыпала три белоснежных дорожки. Вытащив из кармана кредитку, как могла, я попыталась придать косым творениям рук своих мало-мальски годную ровность и с чувством, с толком, с расстановкой по очереди вдохнула каждую из них в ноздри. Раз, два, три… Десять. Я с шумом выдохнула и рассмеялась. — Малыш, ты у меня просто чудо. Извини, что сорвалась. Я умею превращаться в худшую версию себя. Поцелуй меня. Ну же.
— Ты ненормальная, Тици. — Он громко рассмеялся и рванул меня за руку на себя. Вдавив меня в стену, он принялся целовать мою шею, слегка прикусывая чувствительную кожу. Я закрыла глаза, покуда красные круги перед глазами не стали медленно тускнеть. Рукой я вцепилась в его черные, короткие, растрепанные волосы. И уже готовая к тому, чтобы заняться с ним разнузданным и откровенным сексом в ночном клубе 77, я внезапно услышала тираду, вывалившуюся, как мерзкий и скользкий слизень, из пасти моего парня.
— Я не знаю, как буду оправдываться перед твоим отцом, Летиция Корелла. Парень, который мне продал кокс. В общем… Он хотел сто штук, а у меня было только семьдесят. Я… Я разобрался с ним.
Не веря своим ушам, перекрывая рев ярости внутри и рейва снаружи, сузив глаза в щелки и оттолкнув придурка от себя, я с пламенем выдохнула. — Ты что, блядь, сделал?..
***
— Ну же, любимая, чего ты так взвелась?.. Будто бы кому-то есть дело до этого сраного наркодилера. Одним больше, одним меньше, Тици, прекрати. Послушай.
Я сжала руки в кулаки, уже готовая выдыхать пламя. — Нет, это ты меня, блядь, послушай. Мы ходим по грани, ты это осознаешь?.. Одно неверное движение. Одна ошибка. Один шаг за черту. И всему крышка. Просто крышка. Успокой меня, и скажи, что ты ездил к нему один и подчистил за собой…
— Если ТОЛЬКО ЭТО тебя успокоит, Тиц, то, боюсь, у меня для тебя плохие прогнозы. — Гевин вжал голову в плечи и заметно ссутулился, будто бы ожидая удара. Он знает, дохлый пес, что дочь Мика Кореллы лучше не раздражать. Я никогда не была простушкой. Такой, каковыми являются все слабые девчонки нашего времени. Я в десять лет была в состоянии надрать задницу шестнадцатилетним, а уж сейчас поломать ему его уже всхлипывающее ебалко и вообще казалось прекрасной перспективой, учитывая, как сильно он подставил и меня, и моего отца. Я уже знала, что он мне ответит. Он ездил за коксом с ней. С этой тупой, но внешне похожей на меня похлеще сестры-близняшки, потаскушкой Патрис Энн Макфи — племянницей Кирсти *Долбаная Мачеха* Энн Макфи. Нет. Назвать ее по фамилии отца я даже при большом желании не смогла бы. Она отравляла все вокруг своим присутствием. И я искренне надеялась, что однажды она подохнет, как раненая собака в канаве. Единственным положительным в ней качеством (для нас же сейчас просто катастрофическим) была ее безмерная любовь к племяннице Патрис. Если нас прижмут за убийство наркодилера, а Гевина и рыжую бабу, выходящих из дома убиенного, наверняка, не раз и не два заприметили его соседи, и возникнет резонный вопрос, кто же на самом деле расправился с несчастным: Патрис Энн Макфи или Летиция Корелла, Кирсти *Долбаная Мачеха* предоставит прекрасные алиби любимой племяннице. Положив руку на Библию в суде, лицемерка провозгласит, что в вечер смерти наркодилера Джона Доу, у них с Патрис был чудесный семейный ужин, полный розовых соплей и пляшущих единорогов, а в смерти несчастного бедняги (которому она невообразимо сочувствует и докажет это потоком крокодиловых слез прямо в зале суда) виноват бедняга Гевин и впутавшая его в гонку за кокаином, испоганившая жизнь злосчастному парню, паршивая овца своего ягнячьего невинного стада — Летиция Корелла. Паршивая овца, поехавшая по наклонной еще со школьных времен. И никакое ее усердное воспитание оказалось не в силах сделать из меня человека. Я — девушка Гевина. Я — человек, у которого есть причины находиться рядом с Гевином, толкать его ехать за коксом и заметать следы, если ситуация стала стремной. А у Патрис есть весомое алиби. Патрис — золотая девочка. Патрис — любимый ребенок. А я — шпана, которой самое место в тюряге, чтобы не закладывала отцу больше каждого из любовников этой потасканной дешевки, которую он посмел просить меня называть матерью в самый первый день, когда она ввалилась в этот дом, а я ответила с вызовом отцу — криминальному авторитету Нового Южного Уэльса — что не бывать этому никогда…
Мои размышления прервал совсем размямлившийся Гевин. — Мы ездили с Патрис. Ты не вставала с кровати, я не мог взять тебя с собой, а когда этот жулик заломил непомерную цену…
— Дай догадаюсь… Ты стоял и мямлил, как сейчас, думая о том, где еще взять денег, а твоя подружка детства, племянница твоей золотой Кирсти, намекнула тебе его грохнуть и дело с концом. Ты не подумал, что Кирсти чертовски неудобно мое присутствие в ее жизни с отцом, нет? Я ведь сдаю ему каждые ее потрахушки. Ты не подумал о том, как они с Патрис, наверняка, сотни раз думали о том, как чудесно будет убрать меня из жизни отца за решетку?.. Тупой идиот. Кретин. Я бы могла понять, если бы ты поступал нарочно. Но ведь ты — такой наивный болван, что по сравнению с тобой баран покажется мировым философом. Ты — безвредный, никчемный и непроходимый. Которого очень легко подтолкнуть на мрачное дельце. И делать-то ничего не надо для этого. Достаточно сказать: «Гевин, уработай говнюка», и Гевин уработает насмерть. Так ведь все и было, да?.. А потом она еще в коридоре что-нибудь смачно проорала, чтобы привлечь к Вам внимание, и когда гребаного Джона Доу отыскали мертвым, уже поняли, кого и где надо искать. И поправь меня, если я ошиблась в одной из мельчайших деталей.
— Тици. — Он примирительно поднял руки вверх. — Ты очень строга к Кирсти. Я все понимаю. Я понимаю, что твоя мама умерла, когда тебе было шесть лет, но ты даже не пробовала понять и принять ее. Она — хорошая женщина. Она пытается тебе понравиться изо всех сил, но ты даже шанса ей не даешь. А с этими голословными обвинениями ты и вовсе перешла черту. Тебе везде мерещится теория заговора. А ведь даже та самая Патрис, та самая мерзавка Патрис, которую ты сейчас обвиняешь в том, что она пыталась подвести тебя под тюремный срок, она тоже тебя любит. И она говорит об этом вслух, не скрываясь.
Сказать, что мне стало дурно, и земля начала разваливаться подо мной, уходя из-под ног — ничего не сказать. Кафельный пол туалета внезапно стал жидким, как желе. — Когда и где Патрис Энн Макфи говорила вслух обо мне, отвечай, сопляк, или ты влип по полной.
— Ну она сказала об этом, когда мы покинули квартиру мертвого наркодилера…
— Что сказала эта долбаная дрянь, отвечай!!! — Я подошла вплотную к Гевину и ласково сжала его тонкую шею рукой, впечатав его голову в дверь кабинки, с каждой секундой сдавливая все сильнее. — Я — все равно уже ходячая мишень. Жертвой больше, жертвой меньше. Плевать. Если не ответишь — я удавлю тебя, как новорожденного слепого котенка. Ничто во мне не дрогнет, Гевин. Не взывай к лучшим годам совместной жизни.
— Она сказала… — Гевин хрипел, задыхаясь в бессилии. Моя рука для любого противника становилась мертвой петлей в момент, когда я алчно, страстно желала кого-нибудь удавить. — Она воскликнула, что Гевин Дентри и Летиция Корелла — лучшая пара на земле, и поцеловала меня в щеку. Она любит тебя, Тици…
Святые угодники. Я больше не слушала околесицу, которую нес этот наивный придурок. Отшвырнув его на кафельный пол, я вышибла ногой дверцу туалета и побежала. Так казалось легче до поры до времени. И пока я бежала, в голове занозой, в которой притаился яд, пульсировала простая и понятная мысль: «Мне пиздец». Успокаивала только вторая, прилетевшая вдогонку: «Если мне пиздец, то пиздец и Гевину, и Патрис, и низкопробной дешевке по имени Кирсти Энн Макфи»…
— Принес. Прекрати визжать, Тици. Твой чудесный голос — настоящий дар. Он в состоянии переорать всех вместе взятых музыкантов на рейве.
— Слишком шумно. Идем в туалет. — Я изо всех сил дернула его за руку, и мы двинулись сквозь толпу по направлению самого загаженного и злачного места ночного клуба 77 в Сиднее. Был бы шанс, я бы ее оторвала. Руку в смысле. Прекрасная компенсация за отсутствие кокса в течение недели и ломку вследствие этого, но у меня слишком кружилась голова, а губы пропитались горечью настолько, что языку было противно прикасаться, а еще я с трудом отличала иллюзии от реальной действительности. Не важно, что будет дальше между мной и Гевином. Мне нужна доза. И больше по правде нихуя мне не нужно. Особенно Гевин.
В мужском туалете на меня рыкнули два здоровенных амбала, я лишь ограничилась тем, что показала им средний палец, позволяя Гевину закинуть меня в одну из вонючих кабинок и закрыть дверь на щеколду.
— Ну и вонь. — Я брезгливо скривилась и напрасно попыталась рукой разогнать зловонный воздух.
— Тебе нужен кокс или аромат фиалок, лебяжьи перины и сраный принц на белом коне? — Приподняв левую бровь, Гевин вытащил из кармана один из пакетиков с белым порошком и приступил к процессу его открывания.
— Дай сюда, твою мать. Безрукий. — Я вырвала у него пакет из рук, с грохотом опустила крышку унитаза и дрожащими руками насыпала три белоснежных дорожки. Вытащив из кармана кредитку, как могла, я попыталась придать косым творениям рук своих мало-мальски годную ровность и с чувством, с толком, с расстановкой по очереди вдохнула каждую из них в ноздри. Раз, два, три… Десять. Я с шумом выдохнула и рассмеялась. — Малыш, ты у меня просто чудо. Извини, что сорвалась. Я умею превращаться в худшую версию себя. Поцелуй меня. Ну же.
— Ты ненормальная, Тици. — Он громко рассмеялся и рванул меня за руку на себя. Вдавив меня в стену, он принялся целовать мою шею, слегка прикусывая чувствительную кожу. Я закрыла глаза, покуда красные круги перед глазами не стали медленно тускнеть. Рукой я вцепилась в его черные, короткие, растрепанные волосы. И уже готовая к тому, чтобы заняться с ним разнузданным и откровенным сексом в ночном клубе 77, я внезапно услышала тираду, вывалившуюся, как мерзкий и скользкий слизень, из пасти моего парня.
— Я не знаю, как буду оправдываться перед твоим отцом, Летиция Корелла. Парень, который мне продал кокс. В общем… Он хотел сто штук, а у меня было только семьдесят. Я… Я разобрался с ним.
Не веря своим ушам, перекрывая рев ярости внутри и рейва снаружи, сузив глаза в щелки и оттолкнув придурка от себя, я с пламенем выдохнула. — Ты что, блядь, сделал?..
***
— Ну же, любимая, чего ты так взвелась?.. Будто бы кому-то есть дело до этого сраного наркодилера. Одним больше, одним меньше, Тици, прекрати. Послушай.
Я сжала руки в кулаки, уже готовая выдыхать пламя. — Нет, это ты меня, блядь, послушай. Мы ходим по грани, ты это осознаешь?.. Одно неверное движение. Одна ошибка. Один шаг за черту. И всему крышка. Просто крышка. Успокой меня, и скажи, что ты ездил к нему один и подчистил за собой…
— Если ТОЛЬКО ЭТО тебя успокоит, Тиц, то, боюсь, у меня для тебя плохие прогнозы. — Гевин вжал голову в плечи и заметно ссутулился, будто бы ожидая удара. Он знает, дохлый пес, что дочь Мика Кореллы лучше не раздражать. Я никогда не была простушкой. Такой, каковыми являются все слабые девчонки нашего времени. Я в десять лет была в состоянии надрать задницу шестнадцатилетним, а уж сейчас поломать ему его уже всхлипывающее ебалко и вообще казалось прекрасной перспективой, учитывая, как сильно он подставил и меня, и моего отца. Я уже знала, что он мне ответит. Он ездил за коксом с ней. С этой тупой, но внешне похожей на меня похлеще сестры-близняшки, потаскушкой Патрис Энн Макфи — племянницей Кирсти *Долбаная Мачеха* Энн Макфи. Нет. Назвать ее по фамилии отца я даже при большом желании не смогла бы. Она отравляла все вокруг своим присутствием. И я искренне надеялась, что однажды она подохнет, как раненая собака в канаве. Единственным положительным в ней качеством (для нас же сейчас просто катастрофическим) была ее безмерная любовь к племяннице Патрис. Если нас прижмут за убийство наркодилера, а Гевина и рыжую бабу, выходящих из дома убиенного, наверняка, не раз и не два заприметили его соседи, и возникнет резонный вопрос, кто же на самом деле расправился с несчастным: Патрис Энн Макфи или Летиция Корелла, Кирсти *Долбаная Мачеха* предоставит прекрасные алиби любимой племяннице. Положив руку на Библию в суде, лицемерка провозгласит, что в вечер смерти наркодилера Джона Доу, у них с Патрис был чудесный семейный ужин, полный розовых соплей и пляшущих единорогов, а в смерти несчастного бедняги (которому она невообразимо сочувствует и докажет это потоком крокодиловых слез прямо в зале суда) виноват бедняга Гевин и впутавшая его в гонку за кокаином, испоганившая жизнь злосчастному парню, паршивая овца своего ягнячьего невинного стада — Летиция Корелла. Паршивая овца, поехавшая по наклонной еще со школьных времен. И никакое ее усердное воспитание оказалось не в силах сделать из меня человека. Я — девушка Гевина. Я — человек, у которого есть причины находиться рядом с Гевином, толкать его ехать за коксом и заметать следы, если ситуация стала стремной. А у Патрис есть весомое алиби. Патрис — золотая девочка. Патрис — любимый ребенок. А я — шпана, которой самое место в тюряге, чтобы не закладывала отцу больше каждого из любовников этой потасканной дешевки, которую он посмел просить меня называть матерью в самый первый день, когда она ввалилась в этот дом, а я ответила с вызовом отцу — криминальному авторитету Нового Южного Уэльса — что не бывать этому никогда…
Мои размышления прервал совсем размямлившийся Гевин. — Мы ездили с Патрис. Ты не вставала с кровати, я не мог взять тебя с собой, а когда этот жулик заломил непомерную цену…
— Дай догадаюсь… Ты стоял и мямлил, как сейчас, думая о том, где еще взять денег, а твоя подружка детства, племянница твоей золотой Кирсти, намекнула тебе его грохнуть и дело с концом. Ты не подумал, что Кирсти чертовски неудобно мое присутствие в ее жизни с отцом, нет? Я ведь сдаю ему каждые ее потрахушки. Ты не подумал о том, как они с Патрис, наверняка, сотни раз думали о том, как чудесно будет убрать меня из жизни отца за решетку?.. Тупой идиот. Кретин. Я бы могла понять, если бы ты поступал нарочно. Но ведь ты — такой наивный болван, что по сравнению с тобой баран покажется мировым философом. Ты — безвредный, никчемный и непроходимый. Которого очень легко подтолкнуть на мрачное дельце. И делать-то ничего не надо для этого. Достаточно сказать: «Гевин, уработай говнюка», и Гевин уработает насмерть. Так ведь все и было, да?.. А потом она еще в коридоре что-нибудь смачно проорала, чтобы привлечь к Вам внимание, и когда гребаного Джона Доу отыскали мертвым, уже поняли, кого и где надо искать. И поправь меня, если я ошиблась в одной из мельчайших деталей.
— Тици. — Он примирительно поднял руки вверх. — Ты очень строга к Кирсти. Я все понимаю. Я понимаю, что твоя мама умерла, когда тебе было шесть лет, но ты даже не пробовала понять и принять ее. Она — хорошая женщина. Она пытается тебе понравиться изо всех сил, но ты даже шанса ей не даешь. А с этими голословными обвинениями ты и вовсе перешла черту. Тебе везде мерещится теория заговора. А ведь даже та самая Патрис, та самая мерзавка Патрис, которую ты сейчас обвиняешь в том, что она пыталась подвести тебя под тюремный срок, она тоже тебя любит. И она говорит об этом вслух, не скрываясь.
Сказать, что мне стало дурно, и земля начала разваливаться подо мной, уходя из-под ног — ничего не сказать. Кафельный пол туалета внезапно стал жидким, как желе. — Когда и где Патрис Энн Макфи говорила вслух обо мне, отвечай, сопляк, или ты влип по полной.
— Ну она сказала об этом, когда мы покинули квартиру мертвого наркодилера…
— Что сказала эта долбаная дрянь, отвечай!!! — Я подошла вплотную к Гевину и ласково сжала его тонкую шею рукой, впечатав его голову в дверь кабинки, с каждой секундой сдавливая все сильнее. — Я — все равно уже ходячая мишень. Жертвой больше, жертвой меньше. Плевать. Если не ответишь — я удавлю тебя, как новорожденного слепого котенка. Ничто во мне не дрогнет, Гевин. Не взывай к лучшим годам совместной жизни.
— Она сказала… — Гевин хрипел, задыхаясь в бессилии. Моя рука для любого противника становилась мертвой петлей в момент, когда я алчно, страстно желала кого-нибудь удавить. — Она воскликнула, что Гевин Дентри и Летиция Корелла — лучшая пара на земле, и поцеловала меня в щеку. Она любит тебя, Тици…
Святые угодники. Я больше не слушала околесицу, которую нес этот наивный придурок. Отшвырнув его на кафельный пол, я вышибла ногой дверцу туалета и побежала. Так казалось легче до поры до времени. И пока я бежала, в голове занозой, в которой притаился яд, пульсировала простая и понятная мысль: «Мне пиздец». Успокаивала только вторая, прилетевшая вдогонку: «Если мне пиздец, то пиздец и Гевину, и Патрис, и низкопробной дешевке по имени Кирсти Энн Макфи»…
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
That very awkward moment... Тебя фоткают, пока тебя фоткают.
#театртабакова #сергейугрюмов #лорелеяроксенбер
#театртабакова #сергейугрюмов #лорелеяроксенбер
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Жду с нетерпением. ❤ Время моей жизни, вернись!
