Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
пятница, 07 октября 2011
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
четверг, 06 октября 2011
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Полная луна осветила спящее небо, и когда я поняла, что вервольф находится в двух сантиметрах от моей постели, было уже поздно что-либо предпринять. Он накинулся на меня, пожирая мою плоть, срывая лоскуты с моей кожи... Я могла убить его, одним ударом перебить позвоночник, но смогли бы Вы так поступить со своей любовью?.. Нет, и я не смогла. Луна зашла за тучу, волк весь в крови приобрел человеческий облик. - Лора, Боже мой, как тебе помочь? - Пожалуйста, уйди. - Слезы текли по моему лицу от боли. - Иначе я тебе зубы выбью, уйди, уйди. - Он крепко прижал меня к себе, взял на руки и понес в больницу... Около пяти дней я лежала там в тяжелом состоянии с незаживающими ранами, потом из книг выяснила, что кровь оборотня, укусившего залечивает раны... Все в порядке сейчас, вроде...
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
среда, 05 октября 2011
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Глава 8 - Визит к вервольфу.
Я буду жить для тебя, слышишь, вечно...
Своей любовью бесконечной
Я спасу нас двоих, ангел мой...
Своей любовью бесконечной
Я спасу нас двоих, ангел мой...
Больше он не приходил в сознание; ко мне возвращалась память, как сквозь сон. Я не помню, каких адских усилий я заняла у Бога, чтобы поднять его наверх, в нашу спальню на шестнадцатом этаже. Что бы ни случилось, в любой момент времени его раны затягивались моментально, но эти... Кровоточили, не переставая. Грубые их края упорно не желали стягиваться. Роберт стоял молчаливой фигурой в дверях; Селин сидела на стуле у кровати; так, что я ощущала ее рядом. Я снова захлестнула себя потоком слез и опустила голову в бессилии на ее холодное плечо.
- Что нам делать? Что МНЕ делать?..
Глаза воспалились, четкость зрения пропала, предметы расплывались, дробились, сознание подернулось дымкой. Этого просто не могло произойти. Нет, не с ним! С кем угодно, но не с ним!
- Он больше не придет в себя, да?
Селин угрюмо кивнула головой.
- Что... Что, черт побери, произошло?
Голос сорвался на фальцет, он пискляво и отвратительно хрипел, нарушая молчание, в котором даже мухе неслышно было не пролететь... Новый поток слез оглушил меня. В голове шумело...
- Это оборотень. - Холодный, почти мертвый голос Селин нарушил молчание.
- Что? Сказки! - Я презрительно фыркнула. - Если бы они существовали, я, как королева, знала бы наверняка.
- Их осталось не так и много. И действуют они исподтишка. Определенно точно, если вампир медленно умирает, не в силах справиться со своими ранами, здесь приложена лапа оборотня. - Лицо Селин скривило презрение. - Это яд; их когти и зубы из чистого серебра; с таковыми они рождаются, а еще они очень сильны... Маленький ребенок-вервольф одним укусом в состоянии уничтожить тысячелетнего вампира. И в случае с Владиславом, я бы не сказала, что это был взрослый, сильный волк; скорее девочка-подросток.
Я уставилась на Селин немигающим взглядом. - Ребенок? Ты что, серьезно что ли? Тогда я немедленно найду ее по запаху, выбью ей зубы, вырву когти и еще полтора часа буду глумиться над трупом.
Утробное рычание вырвалось из глотки, глаза накрыло алое марево. Клыки вылезли так внезапно, что я не смогла проконтролировать этот процесс.
- Лора, успокойся. - Селин коснулась моего плеча.
- Нет, это ты, мать твою, успокойся! - Я выпрямилась в полный рост и ударила кулаком по столу. Горсть деревянных щепок полетела, как снаряд, в разные стороны, оставив внушительную вмятину на мебели. - Здесь лежит мой муж, мой, а не твой, поэтому тебе так легко сказать "успокойся". И это МОЙ муж сейчас умирает, а я просиживаю персидский ковер, не в силах что-либо сделать! Я даю тебе мое королевское слово; я найду и прикончу эту тварь!
- А знаешь что? - Глаза Селин сверкнули синим опасным огнем, и она оскалила клыки. - Вперед! Твой муж умирает. Он прожил более шести веков, он заключил контракт с Дьяволом, и все же он умирает! А ты! Представляешь, кто ты такая по сравнению с ним? Никто и ничто! Земляной червь; в тебе ровно столько храбрости, сколько и тупости. Ты живешь пару дней, кто ты такая, Лора? Та, кто всегда получала то, на что указывала пальцем! Я не знаю вообще, что такой, как он, нашел в тебе. Надо думать, в постели хороша; он всегда искал себе шлюху под маской девственницы.
Я отшатнулась, и кровь прилила к моему лицу. Я ощущала пощечину, не получив ее.
- Вот значит как! Это грязно!..
Я сбросила со своего плеча ее руку.
- Лора. - Селин смягчила тон. - Я просто, черт побери, пытаюсь сказать, что тебе не драться с оборотнем... Теперь, когда он уходит, только ты в состоянии повести нас за собой! Ни к чему погибать самой!
- Если его не будет, не будет и меня.
Я одарила ее высокомерным взглядом, и снова опустилась на ковер, положив голову на согнутые колени, взяв его холодную бледную полумертвую руку в свои и прижав к губам.
- Давайте... - Тихо произнесла я. - Зовите гробовщиков, я уже слышу их неумолимое приближение...
- Вообще-то, есть надежда. - Смущенный Роберт лишь сейчас подал голос; до этого момента мы с Селин были просто уверены в том, что находимся одни.
- Что? - Я повернула голову в его сторону, черная тяжелая прядь волос упала мне на лицо... Дворецкий, так мне нравилось его называть - он всегда успевал следить за всей прислугой, да еще и выполнять каждый мой каприз, съежился под моим взглядом.
- Какой?
Роберт кашлянул и опустил глаза. - Кровь детей очищает организм вампира от любого яда, Миссис Дракула, но, Ваше Величество, Вы не сможете загубить пять невинных детских душ! Вы же женщина, а значит, мать в крови.
- Черта с два! - Голос мой напоминал звук удара по ледяному мрамору. - Подайте мне плащ, и выведите Лиру из конюшни; я отправляюсь в Васерию...
Я вполне могла бы полететь, но мне совершенно не хотелось тратить последние силы; да и видела я слишком плохо для того, чтобы случайно не влететь в ближайший фонарный столб. Лира понимала меня, наверное, лучше меня самой и шла, особо не брыкаясь, осторожно, чувствуя полную изможденность своей хозяйки... Холодный ветер развевал черные кольца моих волос, трепал фиолетовый плащ, но я лишь усилием воли сжимала поводья ледяными руками в кашемировых черных перчатках, и то и дело пришпоривала кобылу каблуками. Мне хотелось питаться, наплевать на данный обет и устроить охоту для себя, для утоления голода. Я не ела уже несколько дней, не отходя от его постели, и просто умирала от всепоглощающего голода. В таком виде мне предстояло поймать и убить пятерых детей из семей охотников. Охотников! Сейчас не нужно было иметь особой силы, чтобы покончить со мной; во мне были живы лишь яростные изумрудные глаза. Я смутно помню ту кровавую резню, в результате которой мною было похищено пять детей из семей охотников, и силу мне придавал лишь его голос, звучавший в подсознании, как удар в колокол. - Лора, я люблю тебя. Лора, не сдавайся!
Поминутно любимый голос сменял другой, женский, напоминающий мне о том, что нужно соблюдать максимальную осторожность.
- Блокируй удар, защищай грудь! Выпад вперед, отступай! Отступай же!
Домой я вернулась уничтоженной, раздавленной, мертвой. Дети были живы, они еще дышали и истошно кричали, для моего измученного зрения и слуха, превращаясь в однородную массу, в единый режущий слух звук. Кинжал делал ровные надрезы на маленьких шейках и в подставленные бокалы медленными струйками стекала багрово-красная вязкая тягучая жидкость - дар жизни... Она медленно вливалась в его окровавленные губы, возвращая жизнь. Медленно, одна за одной уродливые раны начинали затягиваться сами собой, пока от них не осталось ни рубца. Потом он... Открыл глаза. Крепко сжав мое плечо и бросив на меня косой взгляд, Селин вышла из комнаты, за ней Роберт, который одарил меня, как мне показалось, осуждающим взглядом. Хлопнула дверь, и замок автоматически закрылся. Мы остались одни.
- Ну ты как?
Я выжала из себя все силы для этой улыбки. Я только что цедила кровь, чувствовала ее запах. Это было невыносимо, если учесть сколько дней я не кормилась. Вместо ответа он привлек меня к себе и поцеловал в губы. Перевернувшись, он зажал меня между постелью и собой. В низу живота порхали бабочки, но усилием воли, я вклинила ладонь между нашими телами.
- В чем дело, Лора? - Он откинулся на кровать возле меня, и мы оба устремили взгляд к потолку.
- Что случилось? - Я приподнялась на локте и посмотрела ему в глаза, (насколько вообще это было возможно, учитывая все минусы данной позы).
- Я думаю, ты и так все знаешь... Девчонка, оборотень, ее вроде Андреа зовут, не помню, кажется так.
- И за что?
- А ни за что. Оборотни просто ненавидят вампиров. Сначала она порвала мне крыло, потом превратила в кровавый фарш, а я ведь ей даже слова не сказал.
- А Дизаре сказал... - Я переключилась на другую тему и нарочито громко вздохнула. - И не только сказал, похоже...
- Как она? - Теперь уже он на меня глядел, пытаясь установить глазной контакт.
- Умерла. Несколько дней назад. Похоронена в Соверене. Просто поверить не могу... - Я резко повернулась к нему, и волосы упали мне на лицо. - Она для тебя ничего не значила, и ты просто обрек ее на смерть... И что еще более отвратительно, что на ее месте могла бы быть я! Еще бы немного, и я также помирала бы в муках. И в чем была виновата принцесса перед тобой? Уж она-то точно тебе бы подошла. Она хотя бы инфанта, а я... Ничтожная официантка под кодовым именем кулинара. И зачем ты с ней так поступил?
- Ну... Дай поразмыслить. Просто, она - никто; я захотел ее и получил. Люди всегда знают на что идут, если соглашаются на блаженство в руках вампира... Lune de miele, lune de fiele* (*медовый месяц, месяц горя - франц. - прим.автора).
- Меня ты, кажется, забыл предупредить. - Голос мой звучал резко, даже грубовато; впервые в жизни я позволила себе так с ним разговаривать.
- Зачем тебя предупреждать? - Он снова был рядом; снова его дыхание обжигало кожу, а мое сердце было готово вырваться из груди. Одна его рука проникла в бюстгальтер, другая - в трусики.
- Тысячу раз мы занимались этим, в каждой твоей реинкарнации, Рита. У тебя иммунитет к штаммам любого вида. Вспомни, с детства, болела ли ты хоть раз простудой, гриппом, оспой?
Я подтянула ноги к животу и застонала от полусладкой боли. - У меня просто хороший иммунитет.
- Нет. - Он крепко сжал мою обнаженную грудь под блузкой, дышать уже не было воли. - Ты была рождена для меня, Лора Уилсон, и сам процесс занятия любовью с мертвым, вроде меня, не принес бы тебе ни малейшего ущерба. Природа защитила тебя. Я никогда не поставлю твою жизнь под угрозу, слышишь?..
Выпростав руку из-под блузки, он сжал мой подбородок и заглянул мне в глаза. - Верь мне!..
***
Фотоаппарат негромко щелкнул и навеки запечатлил нас... Мы стояли на мосту, перекинутом через реку. Я подняла воротник своего бежевого кашемирового пальто, и, посмотрев в объектив, улыбнулась. Граф убрал фотоаппарат в карман своего плаща.
Мы повернулись, и, перегнувшись через перила моста, склонились над водой. Ветер слегка колыхал ее рябь и развевал мои волосы. Я подставила лицо его резким порывам и замерла, ловя каждое дуновение. Казалось чудом, что кровь пяти детей вернула его к жизни, и я не знала, что бы делала, если бы этого не случилось. Мне сегодня не хотелось об этом думать, слишком хорошо здесь было, слишком тихо у реки.
- Я не думал, что ты на такое способна ради меня... Пять невинных душ.
- Ты - моя жизнь, не знаю, во что бы превратилось мое существование, если бы не появился ты.
Я бросила на него взгляд через плечо...
***
Солнце спряталось за тучи; свет дня не досаждал, не причинял особой боли, поэтому я решилась выйти из замка и просто побыть наедине с собой. Его не было так долго в моей жизни, сейчас он вернулся в нее, но, кажется, что-то уже было надломлено, изменено. Например, вчера вечером казалось, что проявления его страсти были наиграны, фальшивы, даже ПЕРЕиграны. Он снова мог быть рядом со мной, но похоже, что этот факт радовал лишь меня одну, а он просто изображал эмоции. Пребывая в своих мыслях и придвинув ближе к носу темные очки, оберегавшие мое чувствительное зрение, я вдруг осознала, что стою на опушке леса рядом с каменной пещерой.
Внешне она казалась нежилой, поросшей мхом, овитой плющом, но при ближайшем детальном рассмотрении становилось ясно, что это хорошая маскировка. Серые камни, положенные друг на друга, превратились в широкомасштабную огромную глыбу без четких граней. У входа, умело скрытого плющом и мхом, на земле лежал серый камень, такой же, как те, из которых была построена пещера. На нем сидела девочка лет двенадцати. Ее каштановые волосы, коротко стриженные и упрямо торчащие в разные стороны, придавали кукольному личику схожесть с эльфами, а в глубоких карих глазах читалась мудрость не по возрасту. Коричневые джинсы и кожаная куртка такого же цвета казались великоваты, но это не портило ее внешнего вида, в отличие от уродливых синих пятен на шее и тонких запястьях.
- Ты - Лора? - Бросила она, даже не оборачиваясь в мою сторону, продолжая бороздить взглядом просторы поляны, замка, деревни, находящейся за ним.
- Да, я. А тебя как зовут?
Девчонка вытащила из сапога складной ножик, два раза автоматически разложила и сложила его, а потом четким отрепетированным движением воткнула в землю, рядом с камнем.
- Андреа. Здорово я твоего уделала, да?
Она, наконец, поглядела мне прямо в глаза, и на ее красивом лице блеснуло подобие улыбки. Зло начало закипать во мне, я уперла правую руку в бок, сняла темные очки и пробуравила ее взглядом своих изумрудных глаз. Обычно после такого, люди падали предо мною ниц; Андреа не торопилась этого делать...
- Зачем ты это сделала?
Еще одно сильное чувство отобразилось на ее лице на долю секунды - гнев.
- А ты спроси его, зачем это сделал он? - Она убрала волосы с лица, и я вздрогнула. Правую щеку украшал уродливый рваный шрам, идентичный подобным на шее.
- Что бы ты там не думала, и как бы не относилась теперь к оборотням, я просто защищалась. На моем месте ты поступила бы так же... Считаешь его жертвой? Взрослого мужлана, который напал на беззащитное двенадцатилетнее дитя, пусть даже и оборотня... Жаль, что он выжил. Досадная оплошность. Говорила себе, надо было добраться до сонной артерии. Да слишком мало было двух рук, чтобы отбиваться и совершать рациональные действия. Конечно же ты его спасла.
Ее лицо исказила маска презрения, смешанного с гадливостью.
- Почему он напал на тебя?
Я смягчила тон, внезапно показалось слишком несправедливым давить на ребенка. Я начинала чувствовать себя чудовищем.
- А разве непонятно? - Ее брови медленно поползли вверх от удивления, будто я не понимала очевидного. - Что может быть нужно маньяку от юной невинной девочки?
Мое сердце замерло и предательски заныло. Сорвавшимся голосом я пролепетала. - Нет, он не такой...
- И много ты о нем знаешь?.. Только то, что он хочет. Ты услышишь столько интересного, если примешь мое приглашение на чай...
Андреа не оборачивалась, но дверь пещеры, словно бы усилием ее воли, отворилась, приглашая войти внутрь.
- Ну так как?
Карие беспокойные глаза девчонки смотрели не на меня, а в самую душу.
- Я хочу узнать правду. - Я кивнула.
***
Внутри пещера представляла собой такую же глыбу из камня, что и снаружи, но в то же время была снаряжена новым оборудованием. Панели огромных экранов, вмонтированные в камни стен, небольшие мигающие лампочки повсюду, придающие помещению мистические разноцветные тона, но, не смотря на них, пещера все равно была погружена в полумрак, в котором мои глаза, долго терпевшие невыносимый солнечный свет, отдыхали. Я сняла темные очки и держала их в руке. Андреа подошла к довольно-таки массивной железной двери, тянувшейся от потолка до пола, и вложила руку в углубление в двери - идентификатор личности. Голос электронного аппарата приветствовал ее, и дверь отворилась, приглашая войти в небольшую уютную комнатку с кроватью у стены, застланной белым покрывалом из ворса. Окно этой комнатки выходило в глубь леса. Совсем недалеко ее обступали деревья, преимущественно, хвойные, отчего лес и казался таким темным, мрачным, непроходимым. В противоположном кровати углу стояла не накрытая ничем раскладушка, и на ней лежал чуть больше обычных размеров серый с черными пропалинами волк. Внимательный взгляд желтых пронзительных глаз прошивал меня насквозь. Я попятилась назад. Неприятие к оборотням было у меня в крови, наравне со страхом. Андреа кивнула головой в его сторону и села на белое покрывало, поджав ноги под себя.
- Поздоровайся с Дераном. Он - мой парень, и нет, он - не оборотень, он - обычный волк, тебе не стоит его бояться. Если кого-то здесь и нужно бояться, то меня.
- Здравствуй, Деран. - Фраза была произнесена с неуверенностью, скупостью в моем хриплом от напряжения голосе.
- Здравствуй, Лора.
Я вздрогнула. Я все еще никак не могла привыкнуть к тому, что в этой реальности все возможно. В моем обычном мире волки не умели разговаривать - только выть. Явно проследив за ходом моих мыслей, Деран хрипло кашлянул, что я восприняла как смешок. Я повернулась к Андреа, и девушка посмотрела на меня.
- Итак, что ты хочешь знать?
- Все, что ты можешь рассказать.
Я пододвинула табурет, стоявший у окна, к ее кровати, и присела на его край.
- Шесть лет назад, когда мне только исполнилось шесть, здесь правили король и королева - Карл и Лизбет, тоже вампиры, но всех это устраивало, даже оборотней. Рыжеволосый пурпурноглазый Карл был не только красив, но и мудр, справедлив. Его жена - златовласая голубоглазая Лизбет была так красива! Добрее этой женщины не было никого на этом свете... Лизбет не хотела становиться вампиром, ее устраивала ее человеческая жизнь, но она так любила Карла, что у нее не было выбора. Она пожертвовала своим человеческим бытием, рассталась со своей семьей, чтобы вечно быть с ним. Потом явился твой муж - Влад. Все вокруг его называли Вороном эпохи, его душа была черна, как одежда, которую он носил, и он был таким же падальщиком, как и Ворон. Он пошел на все, чтобы захватить власть. Он убил Карла и силой заставил Лизбет стать его женой... Она по-прежнему оставалась такой же набожной, как и при жизни. Он был готов выбить из нее веру - кнутом, побоями. О, как он бил ее - ногами, выбивая покорность. Она обрезала свои роскошные золотые волосы, чтобы он не мог в качестве издевательства волочить ее за них. Каждый раз, когда она приезжала домой, возвращаясь с дел, в ее постели возлежала новая проститутка. Он издевался, сводил ее с ума, и после того, как ему отдали корону, как мужу королевы, он и убил ее... Всадил серебряный кол прямо в сердце, пока она спала. Он похоронил ее - Лизбет - сапфир нашего мира в пустоши, где не росло ничего, кроме чертополоха, и из каждой ее капли крови, упавшей на землю, выросло плодоносящее дерево, плоды которого слаще любых других известных в мире. Теперь в месте ее погребения сад. Ты можешь его увидеть даже из окна собственной комнаты. Там, где кончается гряда леса, начинается он... Влад женился еще раз. Ее звали Элеонора. Высокая, темноволосая, кареглазая, красивая, но слабая рассудком. На второй день после обращения ей надоело сидеть взаперти; она кричала слугам, что если выйти на солнечный свет, с ними ничего не случится. Дворецкий Роберт пытался ее переубедить, но на деле это оказалось бесполезно. Она выбежала на солнце, за нею несколько слуг, и все они сразу же обратились в кучку пепла. Но король не горевал - обзавелся тремя невестами, обратил их всех - рыжая, брюнетка и блондинка с пепельными волосами. Сейчас никто не знает, куда они делись. Потом началась массовая облава на вампиров. Оборотни ликовали. Влад привел мир в запустение, не осталось ни одного существа в мире, которое бы не испытывало ненависти к нему, и однажды один охотник, по имени Ван Хельсинг, поймал этого сукиного сына и отвез по заданию Ватикана туда, откуда ему не было бы возврата... Если бы не подсуетилась ты. Поверь мне, и ты хлебнешь горя с ним. Пока тебе кажется, что он такой заботливый, внимательный, но им движут лишь инстинкты истинно порочного существа - золото, кровь, девичья невинность, власть, власть и еще раз власть. Пока он насыщается тобой, но не надейся, что это будет длиться вечно. К любой красоте привыкаешь, гарантирую, что даже сейчас, у него уже есть любовницы.
- Это неправда!
- Правда. - Резко оборвала меня Андреа. - Ты, дорогуша, может и красива, но уже далеко не невинна, а значит в тебе уже нет того, что жаждет его похотливая натура. Ты для него - очередная шлюха, невозможно быть королем без королевы, ты для него лишь ключ к власти, Лора. Тебе больно слушать; ты мне не веришь, но чтобы поверить, у тебя в запасе много времени. Уйди, пока не поздно, у тебя еще есть шанс, которого не было у Лизбет.
- Я не выживу одна в мире; я - вампир, понимаешь... И вообще с какой стати ты мне все это говоришь? Тебе-то какое дело до моей судьбы?
- Все просто, Лора. - Андреа посмотрела мне в глаза. - Я ненавижу его всеми фибрами души, и буду счастлива, если его не станет. Но самая важная причина - я служила Лизбет, и мы были лучшими подругами, а он убил ее. Это невозможно простить, это больно. Это не сравнится даже с тем, что он уничтожил мир, придя к власти. Он уничтожил такого человека!.. Исправляясь век, он никогда не станет ее достоин. Тебе решать, тебе выбирать, но я уверена, что еще не раз увижу тебя здесь в слезах; я говорю тебе это потому что ты мне очень напоминаешь Лизбет, и я не хочу смерти новой королевы. У тебя тот же потерянный блеск в глазах, ты так же пожертвовала всем ради любви, даже семьей.
- Нечем было жертвовать. - Я покачала головой, и сердце предательски дернулось, вспомнив об отце. - У меня не было семьи.
- Лжешь, была. Ты просто считаешь его избавлением от своей ничтожной прошлой жизни, но это не так. - Андреа поднялась с кровати. - В общем, в любом случае, буду рада тебя здесь видеть, можешь приходить сюда в любое время. Когда станет грустно и невыносимо дома.
Кареглазая девчонка протянула мне руку. Я колебалась, но видела, что Андреа искренне желала мне добра. За все то время, что я здесь находилась, ни она, ни Деран не пытались причинить мне вред, напротив, разговаривали очень дружелюбно, располагали к себе, а мне так не хватало друзей... Кроме Владислава, который, по правде говоря, был не другом, а целым миром, по орбите которого я вращалась, и Селин с Робертом, но с одной мы дружили постольку поскольку; ровно настолько, насколько ученица может дружить со своим учителем, а с другим мы находились на разных ступенях пирамиды, и Роберт никогда не назовет меня на "ты", а значит именно таких друзей - открытых, могущих быть наравне и обращаться на "ты", у меня и не было. А Андреа и Деран казались мне теми, с кем я могла по-настоящему подружиться, и поэтому я пожала протянутую руку... Я надела очки, и Андреа проводила меня до выхода из пещеры. Я обернулась к ней.
- Спасибо за правду.
- И почему ты думаешь, что это правда, а не гнусный навет? - Усмешка скривила губы девушки. - Я же знаю, как ты его любишь; значит, полностью доверяешь.
- Я не знаю тебя совсем; его знаю будто уже целую вечность... Он... Меня от него лихорадит, я готова всю жизнь ему служить, но я чувствую, где правда, а где ложь. Ты говоришь искренне, тебе нет смысла врать, его слова слишком красивы, чтобы быть правдой... Я чувствую, если мне что-то недоговаривают. До свидания, Андреа.
Девушка оперлась на край пещеры и внимательно посмотрела на меня.
- Ох, надеюсь, твоя жизнь окажется сказкой, и потому говорю тебе "прощай", чтобы у тебя никогда не появилось желание прийти сюда и пожаловаться. Удачи тебе, Лора.
- И тебе.
Не оборачиваясь больше в ее сторону, но все еще чувствуя спиной пронзительный взгляд, я зашагала в сторону дома...
Из комнаты донеслись стоны, перемежаемые криками боли, и я резко толкнула дверь внутрь. На кровати лежала полностью обнаженная девушка человеческой крови. По ее подбородку и шее текла теплая кровь, стекая по груди к животу... Все еще не замечая меня, граф, мой муж, снова прильнул губами к ране на ее шее, и она яростно обвила его тело руками и ногами, постанывая, как шлюха.
- О, Господи... - Только и сорвалось с моих губ...
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
вторник, 04 октября 2011
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Синяя ночь, поволокою мгла,
Скалится желтый фонарь,
Синяя ночь все собой замела,
Отбивает набат звонарь.
Дикие, желтые всюду глаза,
Взгляд вертикальных зрачков,
На промерзшей земле видна полоса,
Тишина стоит тысячи слов.
Ветер насквозь пробивает грудь,
Дикость вновь празднует ночь;
Крик рвет ребра, не даст сегодня уснуть,
Унесет за собою прочь.
Изнутри словно стон обезумевших птиц,
Черных облаков ночь нанесла...
Поволокою мгла ниспадает с ресниц,
И с души абсолютного зла.
Скалится желтый фонарь,
Синяя ночь все собой замела,
Отбивает набат звонарь.
Дикие, желтые всюду глаза,
Взгляд вертикальных зрачков,
На промерзшей земле видна полоса,
Тишина стоит тысячи слов.
Ветер насквозь пробивает грудь,
Дикость вновь празднует ночь;
Крик рвет ребра, не даст сегодня уснуть,
Унесет за собою прочь.
Изнутри словно стон обезумевших птиц,
Черных облаков ночь нанесла...
Поволокою мгла ниспадает с ресниц,
И с души абсолютного зла.
30.09.2011
M-City
M-City
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
понедельник, 03 октября 2011
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
3.3
3.4
3.4
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
пятница, 30 сентября 2011
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Глава 7 - Королева по крови.
Все имеет свой черед; начало несчастий просто ждет удобного случая.
- Лора, я уезжаю. - Он посмотрел мне в глаза, и провел ладонью по моей щеке. - К тебе сегодня приедут, по крайней мере двое. Французский барон и некая принцесса... Они будут бороться за давно покинутый замок, находящийся в пяти километрах отсюда к западу - поместье Соверен. Набивай цену; кто заплатит больше, тому и бумаги на подпись...
- Не уезжай. - Я перехватила его руку и прижала к губам. - Неужели я справлюсь с этими государственными делами? Я в жизни ничего не продала, и уж подавно не имела случая продавать целое поместье...
- Ты - теперь королева! - Он крепко сжал в руке мое запястье. - Это твоя обязанность. Ты должна! Я всю жизнь этим занимаюсь, поверь, в этом нет ничего сложного!
Я закрыла глаза.
- Сложно прожить дни, в которые тебя не будет рядом.
Он привлек меня к себе, и я задрожала, в очередной раз кляня себя в собственной слабости.
- Две недели, не больше...
- Нет!.. - Крик вырвался из глубины души, и я вцепилась ногтями в плащ. - Долго.
Из моего горла вырвалось утробное рычание, перемежающееся со слезами. Невольно стали видны клыки.
- Девочка моя... - Он с жаром целовал мои руки.
Я отвернулась. Злобный ком застрял в горле. Я боялась разрыдаться, поэтому выдернула руку из его ладоней... Он коснулся моей спины, плеч, и я, вскрикнув, отстранилась... Восстановив дыхание, и сделав голос максимально холодным, я произнесла.
- Уходи, прошу, хватит...
Я не узнавала свой голос - глухой, отчужденный, полный боли...
Он ушел...
Спиной я чувствовала его отсутствие... С глаз долой, из сердца вон... Я упала на кровать, утопая в лебяжьей перине, и впала в состояние, близкое к кататонии, рыча, рыдая и извиваясь на постели...
Близился полдень, мне предстояло встретиться с двумя людьми, двумя важными людьми, а у меня впервые с начала моей не-мертвой жизни болела голова.
Упав на кровать, я отключилась как минимум на три часа, и сейчас меня захлестывала мигрень... Чтобы хоть как-то с ней справиться, я встала с постели, надела свои пушистые тапочки и прошагала в маленькую кухню шестнадцатого этажа. Открыв холодильник, я вытащила пакет донорской крови, и, вскрыв его ногтем, налила фужер до краев. Приняв очередную дозу, я почувствовала себя значительно лучше, хотя в груди что-то предательски пульсировало и ныло. Мое сердце давно перестало биться, но все еще не забыло, как болеть и мучаться. Я проклинала его за это. Оно было лишь ненужным органом, просившим вырвать его из грешной груди и уничтожить...
Но я была не в силах, оставалось лишь скрестить пальцы и ждать. Вернувшись в спальню, я открыла свой шкаф и выбрала неброское закрытое фиолетовое платье без рукавов длиной до колена, и серебристые туфельки на маленьком аккуратном каблучке. Волосы я забрала в высокий хвост и водрузила на голову бриллиантовую диадему, являющую мою принадлежность к королевской линии... В спальню зашел Роберт, не постучавшись и поспешно извинившись, и сообщил, что барон де Обер уже ждет меня в кабинете приема на четырнадцатом этаже. Я спустилась по лестнице, лишний раз напоминая себе держать голову высоко поднятой и спину ровной, как острие меча. Барон де Обер оказался стареющим седовласым типом-аристократом в черном фраке. Сильно выдающиеся скулы, рыбьи пустые, почти бесцветные глаза, широкий нос с горбинкой, усы... Телосложение худощавое, но с заметно выдающимся животом, плечи дряблые, лицо, выеденное оспинами... Все это разглядеть мне удалось за какие-то считанные доли секунды своим острым вампирским зрением. Барон приподнялся, отвесил мне поклон, и я неуверенно протянула ему руку, которую он поспешно прижал к губам.
- Миледи Дракула. - Я села за письменный стол, на котором были аккуратно разложены листы бумаги и папки, коими явно пользовались совсем недавно. Здесь лежали лишь те файлы из архивов, на корешке которых была каллиграфическим почерком выведена цифра 2004. Я взглянула на стеллажи, стоявшие вдоль стен этого огромного кабинета. Начиная цифрой 1645 и заканчивая 2003, от потолка до пола все было загромождено этими папками, оформленными в одном стиле, и с подписанными корешками в разные века... Я видела это - самые старые с надписями годов, выведенными куском жесткого угля, поновее - пером с черными чернилами, и совсем новые - черной шариковой, а иногда гелевой ручкой. Корешки старых папок пожелтели и истрепались, новых - были белыми, как медицинский халат, но поражало воображение то, что такими разными способами письма номера годов были написаны одним и тем же почерком - ровным, изящным, немного витиеватым, как его хозяин. Я никогда не видела его почерк, но твердо знала, что это был именно он. Потому что даже смотреть на выведенные им буквы было невозможно, причиняло боль в груди, и я прекращала нормально дышать. Я не переставала удивляться - больше четырех веков он записывал все, каждую деталь, каждую сделку, каждую покупку земель - титанический труд... Я отвлеклась от мучающих и будоражащих сознание букв и взглянула на де Обера.
- Я собираюсь купить поместье Соверен. - Жестким требовательным сухим тоном произнес он.
Я открыла папку две тысячи четвертого года, датированную августом и достала бумагу, на которой было написано "Купчая Соверен".
- Месье де Обер. - Я сделала упор на его французское происхождение. - В Соверене очень плодородные почвы - они дают урожай, равный тройному объему того, что может производить эта земля - округа Васерии, и Вы должны понимать, что оно пользуется большим спросом, так что здесь действует принцип аукциона...
Я не боялась и не сомневалась, устремив взгляд своих изумрудных глаз на де Обера, который нервно сглотнул и продолжил.
- Миледи, я заплачу такую сумму, какую никто не в состоянии заплатить. Я, к Вашему сведению, самый уважаемый и богатый человек Лиона. Я заплачу европейской валютой - сто миллионов евро. Вопрос и заключается в плодородии почв, я ищу самую благоприятную землю для возможности земледелия. Я не могу упустить Соверен, это райский уголок.
- Месье де Обер; мне приятно сознавать, что рядом со мной сидит самый уважаемый человек Лиона, но если Вы не забыли, Соверен - это не только земля, но и особняк - замок, который тоже имеет немалую цену, между прочим. Сто миллионов евро - это только земля.
- Наглость! - Де Обер вскочил с места, его щеки побагровели. - Не знаю, что Вы из себя мните, Миледи, с месье Дракулой я бы уже давно договорился. Его Величество, Владислав, никогда бы не потребовал за этот жалкий Соверен больше девяноста миллионов, включая особняк. Я предлагаю Вам сто!
- Сто тридцать, и ни центом меньше! - Я угрожающе приподнялась из-за стола и нависла над де Обером. - В моей компетенции выставить Вас за дверь, месье де Обер. Нужен мой муж? Дождитесь, пока он вернется из деловой поездки, а я Вам говорю, сто тридцать миллионов. Вы хоть представляете себе тенденцию развития фондового рынка? Деньги нельзя оставлять на сохранение. Все сбережения скоро будут заморожены, евро по-прежнему падает, тем самым обесценивается, и я не намерена отдавать Соверен даром. Подумайте, остудите свой пыл, а пока мне предстоит встреча с другим клиентом...
- Возмутительно! - Де Обер выругался по-французски, и вышел, громко хлопнув дверью, в которую тут же постучали, и в кабинет вошла принцесса...
Меня поразили ее глаза - глубокие, карие, внимательные. Принцесса пустынь - половину ее лица скрывала вуаль персикового цвета, широкое и длинное платье такого же оттенка прятало ее руки и ноги. Я могла видеть лишь глаза, одни глаза, но они говорили о многом. Передо мной стояла одна из самых красивых женщин на планете, и это не было преувеличением, отнюдь. Самая красивая. Человеческая женщина...
В ее венах пульсировала кровь, ее сердце бешено отстукивало ритм. Я удивленно на нее посмотрела... Барон де Обер был вампиром, запах разложения был достаточно сильным, чтобы резать ноздри, но она... Как она не боится переступать порог дома носферату... Она стояла всего в двух шагах, и меня разрывало желание погрузить клыки в ее теплую плоть, насытиться ею до последней капли, а она не боялась, смотрела чуть ли не высокомерно, и каждый ее шаг говорил о ее высоком положении.
- Здравствуйте, госпожа. - Дизара (именно так звали принцессу) немного наклонила голову, совсем чуть-чуть. Если бы это сделал кто-нибудь другой, я восприняла бы это как факт вопиющего неуважения, но в каждом жесте дочери пустынь было столько изящества, плавности, что этот поклон головы был жестом скорее признания того, что я - ее королева, чем неуважения... Она начала без отлагательств.
- С Вашим мужем я уже имела дело, покупая одно поместье недалеко от Соверена, теперь я хочу получить и его. Миссис Дракула, я намерена выплатить Вам сто пятьдесят миллионов евро, и я пойму, если Вы решите надбавить стоимость, ибо Вы даже не представляете себе, какой сокровищницей является Соверен. Молю Вас! -
Она схватила меня за руку, и рукав ее платья медленно сполз до локтя. Тут-то я и вздрогнула... Прелестная тонкая изящная ручка настоящей принцессы была покрыта гниющими вскрывающимися тошнотворными ранами, из которых сочилась кровь и гной. Я отпрянула, почувствовав головокружение.
- Дизара, не сочтите за грубость, но что с Вами приключилось? Плевать на Соверен, Вам нужна срочная медицинская помощь!
- Никакой помощи. - Она усмехнулась, но в ее голосе сквозила только горечь. - Я обречена, как и многие другие... И я умру. Но пусть крышка гроба закроется надо мной в Соверене... Надеюсь, там, на небесах, Аллах меня простит за мимолетную влюбленность, которая до сих пор съедает меня дотла, и за то, что она со мной сделала...
Дизара подняла руки. Как прокаженная. На это больно было смотреть. Она была живой, но разлагалась. Гнила заживо.
- Я была наивной маленькой девочкой, просто кусочек сырого мяса. Я думала, он не такой. Он был лучше. Он приезжал ко мне на вороном коне и обещал, что мы будем вместе всегда. И я отдалась ему, поверив. Но это оказалось неправдой. Стоило ему добиться моей невинности, он исчез. Шло время, я начала гнить изнутри; плоть мертвеца к плоти живого занесла в меня штаммы микроорганизмов, которые и по сей день разъедают меня. Мисс Лора, Вы даже не представляете, как это больно. Я не дышу полной грудью, каждый вздох - очередная трата сил, а у меня их немного. Говорят, я родилась здесь, в Соверене, а потом меня выкрали и продали в рабство на восток, а сейчас я хочу все закончить там, где это началось. Я хочу умереть там, где родилась - в Соверене. Мисс Лора, Вы меня понимаете?
- Дизара, почему Вы мне доверились, почему рассказали? Вы должны ненавидеть меня; я - вампир, и один из принадлежащих к моей расе сделал с Вами такое, поглумился и бросил... Если бы обратил, у Вас был бы шанс...
- Я рассказала Вам все это, Ваше Величество, чтобы Вы были осторожной... Ваш муж, Ваша любовь - самый опасный хищник; его восхождение на трон пролегло тропой крови бывших короля и, вскоре, из-за непокорности - королевы этого мира. Он не остановится ни перед чем. Вы, мне кажется, не такая, и будете более осторожной, если я Вам скажу, что это он со мной сделал...
- Нет, нет, не может быть...
Лихорадочная мысль кружила в голове безумным вихрем.
- Я его не виню, я люблю его. - Прошептала Дизара. - Знать, этому было предначертано случиться, и я для него была лишь еще одной очередной шкатулкой, которую хотелось открыть, неважно, какими последствиями. Мое время на исходе... Умоляю, позвольте мне купить Соверен!
Я, молча, без колебаний, протянула ей купчую и договор, который она сразу же подписала.
- Спасибо Вам, Мисс Лора, да хранит Вас Аллах, в следующий раз я принесу Вам деньги.
Дизара не сказала больше ни слова, просто, молча, покинула кабинет. Дверь захлопнулась, и я осталась совсем одинокой, наедине со своими мыслями...
***
Мир имеет достаточно хрупкое понятие о времени. Год, проведенный мною в Коннектикуте, здесь, в Трансильвании равнялся десяти. Месяц с небольшим (где-то около недели или чуть больше) здесь составлял год.
Так что, с тех пор, как граф Владислав Дракула привез меня к себе и сделал своей женой, в реальности прошло бы всего восемь месяцев с небольшим; по меркам этого времени - прошло около семи лет. Я совершенно запуталась во времени; реальные сутки здесь шли за неделю, состоящую из восьми дней. Я уже не могла определить, сколько времени прошло...
Соверен был не единственным поместьем, находящимся на нашей территории и имевшим спрос. Ежедневно ко мне приезжали необычайно богатые люди и вампиры с разных краев земли. Прием мой длился с полудня до трех часов дня. Далее я отменяла все визиты для того, чтобы морально отдохнуть. На улицу ход мне был воспрещен - чуть больше нескольких минут, проведенных на солнце, и я бы получила глубочайшие ожоги, или оставила бы от себя кучку королевского пепла. Ночами мы с Селин наведывались в Васерию в поисках пищи. А днем я могла делать, что угодно - заказывать себе массаж, примерять новые платья, принесенные Робертом, и скучать, страшно скучать, тосковать до разрыва небьющегося сердца...
Ты дал мне вечную клятву в любви, мой драгой, и где ты сейчас? Один Господь знал, сколько я уже тебя не видела, и как пережила это...
Пока я была человеком, меня неудержимо влекло к нему, и дело было не только во снах. Сара была права, какой-то извращенной частью души, мне нравилось находиться так близко, но все это не шло ни в какое сравнение с моей глубокой привязанностью после обращения... Селин говорила, что связь между хозяином (вампиром, обратившим) и его дочерью или сыном (обращенным) очень глубока и практически священна. Они начинают чувствовать друг друга - боль, радость, гнев, переживания, даже страсть. Мой хозяин был в многокилометровой дали от меня, и все, что я ощущала - на каждом шагу, так это то, что повсюду, куда бы я ни поглядела, его не было рядом; его, без которого вечность теряла значение и всякий смысл, делая жизнь невыносимой и пустой.
Смеркалось... Нежный вечер был наполнен запахом диких роз. Где-то далеко в терновнике сладко пел соловей.
Весь вечер и следующая за ним ночь полны сладкой щемящей боли. Стою на балконе и не могу насладиться запахом и буйством красок цветов. Черные оттенки ночи мягко ложатся поверх синих, вечерних, как гуашь ложится поверх акварели. Где ты, мой нежный идеал? Где твой милый сердцу облик? Память почти стерла хрупкие черты милого лица... В памяти осталась нежность губ и тепло руки... Где ты сейчас?.. Твой призрачный образ продолжает греть душу, ангел. Перегнувшись через перила лестницы, смотрю, как умирает ночь в лучах зари... Чувство, что чьи-то любимые призрачные руки прижимают к себе, но нет... Показалось... Лечь бы преданной собакой к тебе на колени, заглянуть в глаза и просто заскулить от боли и невысказанных чувств.
Я медленно отвернулась от солнца, пряча лицо в тень и задумалась о той вести, которую принесли недавно... Принцесса Дизара скончалась восемнадцатого октября и была похоронена в закрытом гробу в Соверене, Трансильвании.... Я не пыталась оправдать себя; то, что я делала было непростительно - загоняла в угол, питалась страхом, наслаждалась криками, выпивала жизнь. И да, у Лоры Дракула был более скверный и несносный характер, чем у Лоры Уилсон. Я стала монархом в абсолютном понимании этого слова за короткий промежуток времени - злостно относилась к прислуге, оплачивала минимум жалованья, капризничала, вышвыривала вещи, которые меня не устраивали, позволяла себе ругаться, набивала цену, выше положенной в системе торговли землями, но такое...
Я знала, что Владислав неспособен на моногамность, иначе я бы не смогла чувствовать себя так удовлетворенно после каждой ночи... Такой целой гармоничной личностью... Что говорить... То короткое время, что мы провели вместе, он доказал, что способен почти на все, и во всем одинаково хорош - он знал все языки, включая мертвые, прекрасно ездил верхом и занимался любовью, был кандидатом наук в медицине, педагогике, психологии, астрономии, физике, обожал животных, и учитывая мои скромные познания о том, в скольких войнах он участвовал - он был прекрасным воином, лучшим из лучших, полководцем, за которым шли тысячи тысяч. Он играл на фортепьяно и писал музыку и поэзию; он мог достать мне с неба Луну, но о его темной половине души можно было только догадываться - при жизни он сажал неверных на кол и пил их кровь; сейчас... Его называли сыном Сатаны, и я не знала, сколько в этом правды... Он издевался над своими жертвами на охоте, загонял, сек, обескровливал. Особенную радость ему доставляли пытки над женщинами и детьми. Иногда, когда он ложился в постель со мной, мне казалось, я не выживу после ночи... Он, наряду с удовольствием, пытался доставить мне максимальное количество боли. Ненасытный зверь... Он не выпускал меня из кровати иногда по двадцать четыре-сорок восемь часов, и даже платья не могли скрыть рваных ран на шее, спине, груди, животе, интимной зоне, которые к моему неудовлетворению затягивались слишком медленно. Иногда сквозь одежду сочилась кровь... Мой злобный гений... И судя по тому и отталкиваясь от его слов, что это правда, что он изнасиловал меня в двенадцать, неизвестно, какие темные похотливые мысли роились в его голове, и вряд ли Дизара была первой жертвой. Очень вряд ли... Разум советовал бежать со всех ног куда подальше, а тело горело от одной мысли о нем. Сердце молило остаться, чтобы еще хоть раз увидеть, как он улыбается мне...
Мои размышления прервал звук открывающейся двери, и в воздухе повис уникальный запах - запах вампирской крови... Я рванулась к лестнице... Через пятнадцать секунд я уже стояла в холле первого этажа напротив открытой двери... Граф Дракула вернулся... Рука его висела безвольной плетью вдоль тела, сломанная. Из глубоких рваных ран на шее и груди сочилась кровь. Лицо, бледное, изможденное, в кровоточащих шрамах, исполнилось боли...
- Лора. - Он протянул в мою сторону руку. - Помоги мне.
Это были его последние слова перед тем, как он, как подкошенный, чуть не рухнул на пол, когда я удержала его, обвив одной рукой израненную грудь, и потерял сознание...
Внутри буйствовала паника, но это была роскошь - позволить ей захватить меня - от меня требовалось моментальное решение...
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
HD
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
HD
среда, 28 сентября 2011
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Глава 6 - Уроки жизни.
Королева царства мертвых... Что ее ждет? Она не знает, и пусть пока так и будет. Быть может, ей будет спокойнее спать.
Прошло всего пару дней, и мой муж предложил мне кое с кем познакомиться. Мы вышли на улицу; мир был погружен в предсумрачный мрак. Обычный человек с трудом смог бы разглядеть хотя бы смутные очертания предметов, но мои глаза видели все - каждую травинку, каждую частицу воздуха, сливающуюся с огромным количеством других точно таких же частиц, что и создавало ложное ощущение целостности...
Из-за деревьев показалась стройная изящная фигура женщины, затянутая в черный костюм из латекса. Даже на таком расстоянии я смогла внимательно рассмотреть ее. Она была определенно выше меня - где-то сто семьдесят-сто семьдесят два, короткие черные волосы в беспорядке прилипшие к лицу, мокрые из-за недавно прошедшего дождя. Синие глаза, сияющие холодным ледяным огнем, придавали довольно-таки милому, красивому лицу эффект отстраненности, жесткости. Я не могла бы сказать, что она была стройна - скорее уж слишком худа... Черные сапоги на высоких каблуках поразительно что не увязали в почве. Она была красива, холодно красива. И через долю секунды она уже стояла рядом с нами...
- Владислав. - Она чуть наклонила голову, поздоровавшись. Она была первой из тех, кто не преклонил колено, не склонил головы, не дрожал перед королем Трансильвании; она была с ним на равных. Когда он посмотрел на нее, в его глазах вспыхнула непонятная мне искра, а губы скривила ухмылка. Я переводила взгляд с него на нее, с нее на него. Властный взгляд; презрение к миру в глазах; ледяная красота, обжигающая сердце... Несомненно, они были любовниками; я не задавалась вопросом, что в их случае послужило началом конца, но между ними чувствовалось статическое электричество, которое они загубили, но все равно пробивающееся изнутри, как бессмысленно уничтожаемая полынь.
- Лора, это Селин. - Сказал он, не представив меня ей, что я, естественно, отметила. - Она будет учить тебя всему, что необходимо, чтобы выжить, став вампиром.
- Лора Дракула. - Селин сделала шаг вперед, смеряя меня изучающим взглядом. - Дайте мне Вашу руку. Мы с Вами отправляемся на охоту...
Владислав притянул меня к себе и поцеловал в губы.
- Удачной охоты, дорогая. Не скучайте...
Он исчез за дверьми замка, и я протянула руку Селин. Прикосновение к ней прокатилось по мне ознобом; не смотря на то, что моя кожа сама по себе была ледяной, ее оказалась холоднее.
- Куда мы отправляемся? - Поинтересовалась я.
- В Васерию, ближайшую деревню; здесь недалеко.
Преодолев пару километров за стены замка, я почувствовала, как разогревается мой организм. Мне хотелось бежать, лететь на своей скорости, от радостного возбуждения у меня закружилась голова. Мое закрытое сине-черное бархатное платье чуть ли не волочилось по земле. С тех пор, как меня короновали, Роберт полностью обновил гардероб для меня. Теперь тот ломился, заваленный платьями, корсетами, бельем, но, однако, там не было ничего практичного - никаких брюк, и в скором времени я собиралась исправить это упущение. На охоте платья явно мешали. Я едва удержалась от искушения оторвать злосчастный подол...
Показалась деревня. Старые, покосившиеся от времени дома с кое-где пробитыми крышами.
На улицах не было никого. Стояла немая глухота, которая резко выделялась на фоне доносящегося откуда-то из-за деревни пения птиц. Посередине, прямо в самом центре, вокруг которого сходились все дома, находился глубокий колодец.
Селин толкнула дверь дома, выходящего окнами прямо на этот колодец, с самой ветхой из всей деревни крышей. Она со скрипом отворилась внутрь. В доме было темно, вряд ли здесь был проведен свет. Я увидела свечу на столе, точнее сказать, огарок, от которого тонкой полоской в воздухе вился серый дымок.
В кровати под одеялом лежали мать и ее дитя.
- Знаешь, как нужно убивать? - Раздался голос в моем сознании. - Или можешь случайно обратить какого-нибудь презренного червя человеческого общества в вампира, и даже не заметить этого?.. Лора, запомни навсегда урок номер один. Нельзя обращать этих блеющих тварей; никогда.
Моментально она оказалась рядом с постелью, в которой мирно спали крестьянка с маленьким сыном.
- Попробуй. - Селин слегка провела пальцем по шее женщины, с которой заструилась кровь. Что-то происходило с моими глазами, все вокруг приобрело резкость и подернулось алым маревом. Если бы я сейчас могла посмотреть себе в глаза, я бы увидела, что глазное яблоко и радужка стали багрово-красными, а круглый зрачок вытянулся до вертикального. Клыки распирали десны, вылезая из-под губы. Я слизнула кровь с шеи женщины. Она проснулась.
В ужасе уставившись на меня, она не могла закричать. Я приложила палец к ее губам и наклонилась к сладчайшей вене. Погрузив клыки в плоть, я почувствовала, как наполняются мои вены, и как начинает согреваться мое тело. От всхлипов женщины проснулся ее ребенок и заплакал. Меня раздражал назойливый плач. Я оторвалась от шеи женщины... Она была полностью осушена и не двигалась.
- Итак, ошибка номер один. - Эту фразу Селин произнесла уже вслух. - Ты ее выпила полностью?
- Да. - Я вытерла тыльной стороной ладони окровавленный рот.
- Ничего подобного! Ты выпила ее на три четверти, и сейчас она обращается... Ты должна выпить ее до конца! Не оставить ей шанс. Не каждый достоин вечной жизни.
Селин начинала меня раздражать, она указывала на ошибки, которых я не совершала.
- Я все сделала правильно; я чувствую.
Я взглянула на нее с проблеском презрения в глазах; она, похоже, это заметила.
- Неужто? Где же последняя предсмертная судорога? Ты ее почувствовала?
- Какая еще судорога?
- Вот эта.
Селин прильнула к ранке на шее женщины губами; через полминуты тело несчастной жертвы задергалось в неестественных конвульсиях, задрожало... Около двух минут продолжалась судорога, затем тело обмякло.
- Вот теперь она мертва. Ты даже очевидного не видишь.
Селин смотрела на меня, как на тупое, ничего не понимающее животное; во взгляде горело не только презрение, но и превосходство - она смотрела на меня, как смотрят на горничную. Я для нее была лишь фрейлиной Владислава; я знала, что он заставил ее меня обучать, и вряд ли она на это отреагировала положительно.
- Мы постоянно голодны. - Произнесла Селин. - Пробуй. Теперь на ребенке.
Он кричал; в моих ушах будто разрывались барабанные перепонки; мой чувствительный слух был ранен.
- Ничего, скоро это закончится.
Я ухмыльнулась, и с остервенением вонзила клыки в маленькую худую шейку. Крик усилился, но ненадолго - скоро он стих, по телу прокатилась короткая конвульсия, которую я ощутила всем организмом. Да, так мы и понимаем, что жертва мертва. Я с удовлетворением отстранилась. Селин подняла правую бровь и удовлетворительно хмыкнула, не выказав особой радости моему успеху.
- Урок номер два; сейчас мы идем в дом охотников. Я научу тебя защищать грудь. Столько глупых вампиров умерло в первый же день после своего обращения, в объятиях охотников с колом в сердце... Вряд ли Владислав обрадуется, если это произойдет с тобой.
Она называла его по имени, не по титулу, это еще раз подтверждало мою теорию о прогоревших отношениях.
Мы вышли из дома и по центральной тропинке направились в хижину на самой окраине деревни...
Селин вышибла дверь ногой, не потрудившись остаться незамеченной.
- Еще одно правило. - На быстром ходу добавила она. - Если идешь к охотникам, используй элемент неожиданности.
По всему дому горели свечи - у стола стояли трое - мужчина преклонных лет, девушка (вероятно, его дочь) и парень. На столе лежали распятие, святая облатка, серебряные колья, стояла бутылка со святой водой... Первым моим побуждением было свалить отсюда ко всем чертям - за километры здесь висела в воздухе опасность. Я развернулась к двери и почувствовала холодную руку Селин, сжавшую в смертоносные тиски мое плечо.
- Никакого пути назад, Лора. Ты не сможешь вечно отступать. Нападай. И помни - здесь наша цель - урок, а не насыщение - поэтому убивай.
Я напала на парня, рукой сдавив ему плечо, так, что раздался треск ломаемой кости, но несмотря на боль, он был быстр, молниеносен; его рука нащупала на столе кол...
- Блокируй удар, защищай грудь. - Вскрикнула Селин, но было уже поздно; кол был устремлен мне прямо в сердце...
Селин оказалась рядом в мгновение ока, и сжала парню руку так, что я явственно услышала, как передробились кости. Он истошно закричал и выронил кол.
- Идиотка! - Селин смотрела на меня взглядом, полным ярости, и голос ее становился все громче, грохотал над моим ухом.
- Еще немного, и что бы я говорила твоему супругу? Он с меня шкуру бы спустил, медленно и со вкусом. Поверь мне, он гораздо хуже, чем внешне кажется. Следи за руками, не подставляйся! Если не успеваешь - защищай грудь, вот так.
Селин свернула шею юноше и напала на девушку, которая зажимала в руке распятие с выезжавшим из него клинком. Когда та попробовала вонзить ей его в грудь, Селин блокировала ее удар, и в последний момент рукой прикрыла сердце. Кол с чавканьем вошел в запястье вампирши, не принеся ей особого вреда; она тут же вытащила его и отбросила в угол, намертво впившись в шею девушки до предсмертной судороги... Поднявшись с пола, мы обнаружили, что пожилого мужчины и след простыл.
- Ну что, хватит на сегодня? - Селин вытерла губы и посмотрела на меня, тяжело дышащую. Платье было порвано в зоне декольте; я тяжело дышала, и моя грудь медленно поднималась и опускалась... Черная волна волос превратилась в хаос. Ссадины и царапины на лице и шее говорили о хотя и недолгой, но яростной борьбе.
- Утомилась, принцесса? - Селин презрительно фыркнула. - Идем, я доставлю тебя твоему мужу, и скажу, что пару уроков ты все-таки усвоила.
Не смея перечить той, что только что спасла мою жизнь, я послушно вышла за ней из дома охотников.
***
Больше месяца Селин учила меня нападать и обороняться, и я должна была признать, что если бы не ее уроки - мне, как начинающему вампиру, пришлось бы очень тяжело - выживать в этом мире; почти невозможно. За это время Роберт выполнил мой заказ, доставив мне самый практичный костюм - черные вельветовые брюки, черные сапоги на шнуровке до колена - ботфорты, и бело-красную блузку с черным тугим корсетом, идеально подчеркивающим талию и грудь.
Когда закончился мой последний урок обучения жизни, я сидела совсем вымотанной на кровати своей спальни, когда зашел Владислав.
- Пойдем, ты кое-что должна увидеть.
Я, было, запротестовала, но уже заранее было ясно, что ему сопротивляться бесполезно. Мы вышли из замка и пошли по направлению к деревне. Миновав Васерию, как я ее называла, дистриктом - маленьким округом, или сокращала до DV, по своему обыкновению - обычаю истинной американки. Мы встали перед высокой деревянной постройкой.
- Что это? - Спросила я.
Запахи смешивались друг с другом, создавая хаос, и я не могла точно сказать, что или кто находится за дверью.
- Наша конюшня. - Владислав улыбнулся, и дверь отворилась. Я снова открыла рот, не переставая удивляться калейдоскопу возможностей, которые открываются перед вампирами, особенно перед древними, как он. Мы вошли. Пахло сеном и свежей травой; в ноздри ударил лошадиный запах. В правом углу самое крайнее стойло было открыто, и там стояла молодая девушка в грубой серой робе, гребнем расчесывая волнистую золотую гриву пегой лошади. Увидев нас, она испугалась. Граф посмотрел на нее своим выразительным взглядом, и она поспешно вышла из противоположных ворот... Каблуки моих сапог увязали в мягком сене.
- Можешь выбрать себе любую лошадь. - Сказал он, улыбнувшись. Эта улыбка сокрушала мое сердце, растапливая лед. Я снова отвела взгляд, я не могла привыкнуть столько времени, что я рядом с ним - падшим ангелом моей души... Мы подошли к стойлу, в котором стоял черный, как ночь, конь. Его шелковая кожа лоснилась и блестела на свету. Владислав остановился рядом с ним, взглянул на него чуть ли не с любовью и положил руку ему на переносицу, поглаживая шелковистую кожу. Конь фыркнул и нетерпеливо топнул копытом, предвосхищая долгий бег.
- Это - Велес. - Сказал Влад.
- Как Бог Плодородия? - Я подняла правую бровь.
- Да... Это самая миролюбивая и одновременно свободная лошадь. Никогда не показывай, что ты - хозяин лошади; это не так - лошадь тебя ведет, в Вашем тандеме она - главная. Велес - чистокровный потомок Крога, с которым я участвовал в войнах в XV веке. Фризская лошадь, порода, выведенная в Нидерландах. Ты видела Крога не раз в твоей прошлой жизни, Рита.
Когда он задумывался о прошлом, он всегда называл меня Ритой, не Лорой - я не перебивала. У меня возникало ложное ощущение его правоты. Вдруг он ошибается, вдруг я - не Рита? Я не помнила ничего из прошлой жизни, и когда он поймет, что я - не она, где я окажусь? Я, которая дышит им; я, которая перестала мыслить о чем-либо, о ком-либо кроме него; я - в эпицентре жизни которой был лишь он, вокруг него вращалась вся моя Вселенная... Я решила не думать об этом; если я начинала думать, мне становилось страшно, как я столько лет жила без него? За три месяца, ни дня не проведя в разлуке, я уже определенно знала, если такой день настанет - мое сердце просто разорвется от тоски... Даже в минуты уроков жизни, я ощущала себя неполной вдали от него...
Владислав вывел коня из стойла, а я прошла дальше и увидела чудесную жемчужную тонконогую лошадь.
- Это Лира. Так и знал, что она тебе понравится.
Он снова улыбнулся одной из тех редких улыбок, за которую несложно и жизнь отдать... Я прижалась головой к шее лошади, она совсем меня не боялась. Потуже затянув волосы в узел, я вскарабкалась ей на спину. Влад с остервенением пришпорил Велеса, и я вслед за ним выскочила из конюшни на своей белоснежной Лире.
Воздух становился более чистым и свежим, одновременно плотным и невозможным для человеческого дыхания, но я была вампиром, мне было все равно. Мы подъехали к подножию Карпатских гор, и Владислав натянул поводья. Велес резко остановился, будто ощущая каждую минуту времени, что хочет от него его хозяин. Лира послушно встала рядом с черным жеребцом графа.
- Если ты живешь в Трансильвании, у тебя нет никакого права отказаться от уникальной возможности увидеть Карпаты вблизи... - Он устремил взгляд вверх, я тоже...
Снег горел яркими самоцветами, здесь не ступала нога человеческая - снежный покров отличался чистотой, лоском, нетронутой поверхностью. Высота хребта поражала; вправо и влево он тянулся нескончаемой полосой, начиная с небольших холмиков и заканчивая огромными верхушками, устремленными в небо. Я ощущала плечом его плечо; меня поражала эта невыносимая красота Карпат. Я находилась в состоянии религиозного возбуждения.
- Это прекрасно. - Маленькая слеза скатилась с моей щеки...
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
понедельник, 26 сентября 2011
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Итог просмотра сериала "Строго на юг".
Кто всегда придержит дверь? -
Конный полицейский!
С кем всегда в дороге зверь? -
С конным полицейским!
Кто учтив, силен и смел? -
Конный полицейский!
С кем нет нераскрытых дел? -
С конным полицейским!
Кто врагу наперерез
Бросится без страха?
Кто на дом высокий влез,
А за ним - собака?
Кто для дела ратного
Женщиной оделся?
Не ждал добра обратного,
Работая от сердца.
Кто всегда спасет в беде,
Но в душе ранимый?..
Кто жил долго в Канаде? -
Снега сын любимый.
Его имя - Фрейзер Бен, -
Красный цвет мундира,
Женщин принц и полисмен; -
Справедливость мира.
Конный полицейский!
С кем всегда в дороге зверь? -
С конным полицейским!
Кто учтив, силен и смел? -
Конный полицейский!
С кем нет нераскрытых дел? -
С конным полицейским!
Кто врагу наперерез
Бросится без страха?
Кто на дом высокий влез,
А за ним - собака?
Кто для дела ратного
Женщиной оделся?
Не ждал добра обратного,
Работая от сердца.
Кто всегда спасет в беде,
Но в душе ранимый?..
Кто жил долго в Канаде? -
Снега сын любимый.
Его имя - Фрейзер Бен, -
Красный цвет мундира,
Женщин принц и полисмен; -
Справедливость мира.
25.09.2011
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Спасибо за DS. Этот сериал многому учит - тому, каким нужно быть - храбрым, честным, быть в ответе за других, помогать, даже если не просят!
пятница, 23 сентября 2011
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
II. Эпоха вампира
Глава 5 - Пробуждение от человечности.
Глава 5 - Пробуждение от человечности.
И не знала ее кровожадность границ; желание убивать стало вторым дыханием; чистая сердцем обратила свой лик к тьме.
Книга Откровений.
Книга Откровений.
Тело горело... Я постаралась выплыть из кипящего океана, шевельнуть хотя бы пальцем, но у меня ничего не получилось, и, издав нечеловеческий стон, я прекратила тщетные попытки. Я еще не успела открыть глаза, да и сама возможность этого казалась запредельной мечтой, но мое обоняние включилось как будто на двести процентов. В воздухе пахло чем-то восхитительным - в этом запахе переплелись земля и небо, огонь и ветер, голод и насыщение... Этот волшебный запах увлекал за собой мое сознание, и я готова была последовать за ним, но в последнюю секунду одернула себя... В комнате были и другие запахи - сандал; запах свежесрезанной коры дерева; лаванда; едва ощутимый запах разложения. Кроме этого здесь присутствовали и другие запахи: запах страха, заряженный мощным всплеском адреналина, запах страсти, пляшущий алыми огоньками на поверхности сознания, запах похоти, темно-багровый и вязкий, как глубокая черная топь, и запах смерти... Здесь кто-то умер... Минут сорок назад... Как распрямившаяся струна, я слетела с кровати, и тут же ударилась спиной о стену... Глаза открылись самопроизвольно, и мне захотелось их снова закрыть. Видеть ими было невозможно. Маленькие желтые огоньки свечей плясали, как демоны на раскаленных углях; полумрак казался живым - в нем что-то бесконечно двигалось... Зеркало, висящее на стене... Мгновенным рывком я оказалась перед ним и вгляделась в него... В отражении меня не было... В нем виднелось лишь окно, выходящее на вечнозеленую поляну и хребет Карпатских гор, покрытых великолепным белым снегом. Где я... Зеркало не было сплошным; оно состояло из маленьких частиц - крошек стекла, которые образовывали так называемые молекулы, заполнившие зеркальную гладь; она постоянно подергивалась и рябила, как сумасшедшая... Я сделала шаг назад. Вместо того, чтобы очутиться у края кровати, я почувствовала, как вжимаюсь спиной в теплое оконное стекло...
- Что со мной?.. - Вслух произнесла я, и мой голос больно саданул по сверхчувствительному слуху... Или не мой?.. Исчезли все привычные нотки, тембр, который жизнь придавала моему голосу все шестнадцать лет; теперь он напоминал холодный лед, трескающийся по сверхострым граням...
- Ты превращаешься...
Его голос; теперь он звучал еще прекраснее; как я могла этого не слышать раньше?.. Легкая хрипотца мелодичного баритона серебристого оттенка, в котором звучала гробовая жадная вечность... Она была наполнена мягкими оттенками любви, вязким влечением, смертельной глубиной...
Что-то резало десны, я не могла вытерпеть эту боль; два моих аккуратных клыка медленно выезжали из десны... Внезапно мои кости начали стремительно ломаться... Что-то в грудной клетке сжалось в ком; я больше не могла дышать... Мягкая нежная кожа бугрилась, превращаясь в перепончатую; руки неестественно вывернулись назад к спине, из лопаток которой вырвались два огромнейших чешуйчатых крыла... Я носилась где-то под потолком, огромная люстра с грохотом упала на пол... Молочно-белые перепончатые крылья яростно бились, словно отвергая само свое существование... Внезапно рядом со мной мелькнули два таких же крыла, только шире и длиннее, черного цвета. Огромный нетопырь сшиб меня с потолка вниз на постель... Уже руками Владислав крепко сжал мои крылья, отчего они невыносимо заныли и начали медленно исчезать в спине.
- Тихо. - Властно шепнул он мне на ухо, и массивный железный ошейник застегнулся на моей шее...
- Отпусти!
Я вырывалась, как Дьявол, но он был сильнее... Вес его тела стал невыносим; пожалуй, примерно как вагон поезда; мои клыки, вылезшие из-под верхней губы искали брешь в его видимой силе, желали дотянуться до его шеи и перегрызть ее без сожаления...
- Лора...
Мое второе новое "я" отпустило меня, и я прекратила бороться... Тонким, срывающимся на фальцет голосом, оно провыло. - Отпусти, пожалуйста...
Он поиграл звеньями оков, прикрепленных к ошейнику и медленно притянул меня за цепь к себе...
- Ты будешь себя хорошо вести?
Из моего горла вырвалось утробное рычание, злобная усмешка подернула губы, алчные клыки находились в паре сантиметров от его дьявольски прекрасного лица, на котором тьма и свет играли полутенями... Я втянула ноздрями его запах - запах сандала, и только теперь ставшего ощутимым - шестисотлетнего разложения...
- Я голодна, Влад.
Он снова дернул меня за цепочку ближе к себе, и я полуоткрыла свои ледяные губы... Мои клыки слегка покусывали его язык, ощущая во рту вкус слияния солнца и луны - крови, вампирской, которая, впрочем, не удовлетворяла мой голод. Я льнула к черному плащу обнаженным телом, которое стало абсолютно идеальным... В свете луны фарфор кожи, хрупкой, но твердой светился серебром. Я ловила на себе его вожделенные взгляды под маской абсолютного безразличия... В нетерпении я разорвала его одежду в клочья...
Едва различимый щелчок дал понять, что ошейник меня больше не сдерживает... Кровать застонала железным скрипом, мир начал вращаться вокруг по горизонтали и вертикали. Тело горело... В прямом смысле этого слова... Смутные человеческие воспоминания о подобных ночах канули в Лету, теперь они казались недостаточно яркими... Обостренное зрение наблюдало, как от его пальцев исходил ультрафиолетовый ток, который моментально поглощала моя кожа... Теперь я все видела... Мое желание росло, и убыстрялся темп с каждой секундой... Его пальцы медленно спускались по животу, все ниже и ниже, надавливая, уходя внутрь... Острые длинные когти взрезали мое нутро; я задыхалась... В голову пришла мысль, как же было бы больно, если бы я еще была человеком, но сейчас, кроме неистовства, я не ощущала ничего. Мои клыки входили в его шею, поглощая жизненную вампирскую энергию, запечатанную на долгие шестьсот лет, а прикосновение набухших сосков моей холодной груди к его широкой, сильной, доставляло райское блаженство... Я широко расставила ноги; он резко рванул меня за бедра к себе... Холодными стопами я мягко водила по его позвоночнику... Мои ноги были достаточно сильны, чтобы без промедления и малейшего сожаления сломать ему хребет, но я лишь, злобно усмехнувшись, резко выдернула клыки из маленькой ранки на шее вампира, которая тут же затянулась... Алчные губы вновь дотянулись до моего рта и снова начали погружать в него кипящую лаву. Наши бедра соприкоснулись, ноги переплелись, и я ощутила его в себе...
Достаточно глубоко... Но эта жесткость казалась ерундой, я лишь едва вздохнула, вместо того, чтобы закричать, и крылья сами собой вырвались из моей спины... Он делал мне больно, каждым содроганием наших тел; в отместку я погружала острые восьмисантимеровые когти ему в спину, нащупывая ось позвоночника... Его черные крылья переплелись с моими - белоснежными.
- Может быть, перерыв? - Тихо спросил он.
Я кивнула. Мы еще сжимали руками плечи друг друга, я тяжело дышала... Ощущение соприкосновения наших крыльев было, как сорвавшийся из ниоткуда пик нежности и блаженства... Все равно что чувствовать друг друга обнаженными плечами... Я коснулась рукой его крыла, оно было жестким, как из костной ткани, удивительно, но каким уязвимым...
- Кто я? - Надломленным голосом спросила я, и мои черные (!) локоны упали мне на лицо...
- Тебе никогда уже не стать прежней... Ты навечно изменилась, теперь ты, как я. Ты также сильна.
- Я умерла? - Я поглядела ему в глаза, все еще не избавившись от ощущения, что теперь обоняние видит, осязание слышит, слух осязает, а зрение вбирает в себя все органы чувств.
- Да. Твоя душа теперь принадлежит мне. - Его рука легла мне на грудь. - Больше твое сердце никогда не забьется... Больше ты никогда не услышишь свой пульс. Возможно, ты скажешь, что то, что сейчас было - лучшее из того, что тебе пришлось пережить, но когда ты все узнаешь, все поймешь, всему научишься, нам вместе удастся провести такие минуты, какие не способна дать сегодняшняя эйфория, и в нашем распоряжении целая вечность... А теперь я хочу, чтобы ты кое-что увидела...
Он встал, оделся, но когда я попыталась снова натянуть на себя платье, я почувствовала, как меня одергивают.
- Не надо... Я хочу, чтобы ты увидела, как идеальна ты, а не разглядывала прелести этой ничтожной одежды...
Он увлекал меня за собой по винтовой лестнице на тридцать пятый этаж, в огромный зал, где вся мебель была накрыта покрывалами, а в центре стояло зеркало в позолоченной раме...
- Оно - единственное, способное нас отражать. - Прошептал Влад...
Гладь зеркала не расщеплялась на молекулы, как у того, идентичного, из комнаты; она была, как безбрежный океан - лоск, абсолютное отсутствие шероховатости, и в ней я увидела себя... Себя обновленную... Длинные черные, цвета воронова крыла волосы локонами спадали до самых икр, кожа блестела серебром в свете луны, высокая грудь, плавный изгиб бедер, идеально ровные длинные ноги... На розовой коже больше не было неприятных белых точек, да и сама она навек утеряла свой человеческий цвет - бледная, жемчужная, тонкая. Под ней были видны все полые голубые вены... Отнюдь не идеальное лицо теперь обрело четкие, правильные, где-то даже резкие черты... Единственной памятью о человеческой девушке - Лоре Уилсон, остались глаза - пронзительно-изумрудные. Они теперь светились во тьме, как прожекторы, да и сама тьма светилась; она была, как живая, шевелилась вокруг моего тела, только что пережившего второе рождение... Мои тонкие белые руки обвили шею любовника...
- Это не я...
- Это ты; ты вернулась.
Он зажал мое лицо между ладоней, вглядываясь в каждую его черту, словно срисовывая образ для памяти, и с жаром произнес...
- Боги, какая же ты красивая... Мне кажется, что я схожу с ума... Мой Эдем, который мне вернули взамен кромешного Ада, в оном я пребываю уже шестьсот лет. Ради такого стоило жить, стоило умереть и продать душу... Пусти меня в свой Рай, сделай его нашим общим...
Я наклонила голову, закрыв глаза, и наши лбы соприкоснулись...
- Я с тобой, мое одиночество... С тобой, мой священный грааль, верни меня к нашей общей тьме, и мы, наконец, найдем мучительную дорогу к свету...
***
Я отключилась... Надолго ли? Я не знала, наверняка, и лишь голос Владислава из темноты оповестил меня об этом...
- Четыре часа, уже недолго до рассвета...
- Он был нужен мне; каждая жилка голодного тела ощущала его присутствие, желала быть ближе, чем сейчас; еще ближе... В кромешной тьме я видела каждую черту его прекрасного лица, и снова потянулась к нему, но почувствовала его руки, крепко сжавшие мои запястья и удерживающие на расстоянии...
- Нет, Лора... - Тихо произнес он. - Это не желание терзает тебя, это голод... Можно вечность провести в постели, но тебе нужно размять ноги...
- Я не хочу...
Он рывком поставил меня на ноги, хотя я видела, что это у него получилось с величайшим трудом; сила моего сопротивления теперь увеличилась во много раз.
- Одевайся...
Голос его звучал холодно, как электрический мороз, он пробежал по моей коже... На вешалке рядом с зеркалом, и я была готова поклясться, что только минуту назад здесь этого не было, висело платье, напоминавшее паутину - тонкое, белое, прозрачное, с длинными рукавами... Ткань слегка собиралась на груди, образуя трехслойный лиф, и свободно распускалась к подолу... Я восхищенно ахнула... Платье село, как влитое, по фигуре - ни лишнего сантиметра... Ткань платья окаймила тело, став второй кожей... Взяв меня под руку, Владислав, молча, вывел меня на лестницу. С каждого ее пролета на нас взирали статуи прекрасных светлых ангелов с застывшей маской страдания на лице; их душили, давили, терзали рогатые, волосатые черти с копытами вместо ступней, чьи кровожадные глаза горели алым огнем... Я поспешно отвела глаза... Мы достигли первого этажа, и едва граф отворил дверь, служившую выходом на улицу, в лицо мне ударил поток холодного ночного свежего воздуха... О, сколько в нем было запахов... Я выбежала на зеленую, залитую сумраком ночи, поляну и втянула воздух в легкие; если бы мое сердце еще билось, я бы с уверенностью сказала, что оно застучало сильней... Ночь пахла ароматом травы, деревьев, чуть дальше - снегом на высотах Карпат - прозрачным и морозным; я слышала, как ворошились муравьи в траве, как ухали совы в ночном черном лесу, и как мягко с вершин к подножью самой высокой горы скатывались комки снега, порой застревая между кустарниками... Темный неприветливый лес казался освещенным мириадом факелов - то были бабочки-светлячки, летавшие у самых крон и внизу, в траве... Это было изумительно... Подпрыгнув на одной ноге, я ударила в ладоши и едва скрыла улыбку... Как же здесь было прекрасно! Тяжелая шелковая прядь моих иссиня-черных волос ударила меня по щеке. Я стояла довольно-таки далеко от двери, но стоило мне только обернуться, как Владислав был уже рядом, наблюдая за моим бесконечным восторгом...
- Ты и половины не знаешь... - Проклятый, резкий, серебряный и до безумия красивый баритон обжигал мое ухо... - Ты владеешь такой скоростью, которая невидима человеческому зрению... Беги, принцесса, убегай от меня, сегодня я - хищник, а ты - моя жертва...
Я сорвалась с места. Голые ступни даже не успевали коснуться травы. Ветер свистел в ушах, трещал раскатами грома, грохотал, ревел... Он ударялся о мое лицо, шею, плечи, руки, грудь, живот, ноги с такой бешеной скоростью, что, казалось, от столкновения рассыпался на осколки... Я сбавила темп; я была в лесу... Я еще не вполне осознала себя тем, кем стала, и поэтому по привычке вжала голову в плечи... Резкий, полный ненависти голос Владислава зазвучал в темноте, но его принес не воздух; он находился в моей голове, в моем сознании.
- Я тебя уничтожу. Спасай свою жизнь...
Но я не торопилась срываться с места... Холодный ночной воздух нес еще кое-что - запах отчаяния, сломленности, подавленности, горя, тоски, страха... Я слышала медленный, но равномерный стук, - тах-тах-тах, тах-тах-тах; это билось человеческое сердце...
- Помогите! - Голос, полный абсолютного горя, несущий запах вязкого кислотно-зеленого безумия...
Сорвавшись с места, я кинулась по направлению к этому звуку... Длинные рукава и подол белого платья цеплялись за мерзлые крючковатые, напоминающие пальцы мертвеца, сучья; в остальном же я будто скользила по плотно утрамбованной почве, когда, наконец, увидела ее... Этой крестьянке в рваном, худом, зиявшем дырами платье, не было и тридцати пяти, хотя она выглядела старше своих лет, гораздо старше... Она сидела под старым полусгнившим дубом, обхватив руками колени, и роняя тяжелые слезы, поминутно сопровождаемые всхлипами... Я подошла к ней вплотную, она резко дернулась от меня, вжавшись спиной в дерево, и начала неистово осенять себя крестным знамением.
- Сгинь, тварь, изыди, адская нечисть... Боже, спаси меня.
Я попыталась наклониться к ней, спросить, не заблудилась ли она, не нуждается ли в чьей-то помощи, и как я могу ей помочь, но она не давала мне шанса. Тощими руками она слепо махала в воздухе вокруг себя, словно рисуя барьер, способный отгородить ее от меня... Она была теплой, от нее исходил ключ живой, бешеной, мучительной энергии, которую я вдыхала через ноздри... Я не успела осознать, когда именно мои клыки пропороли ей шею и начали вытягивать эту живую энергию толчками, сопровождаемыми бешеным криком боли и ярости... Я рвала ее шею в лоскуты, пытаясь высосать все до последней капли; прозрачный белый шифон платья вымазался кровью; я отпрянула, с лязгом сомкнув челюсти...
В голове раздался приглушенный гул.
- Боже мой, что я наделала? Я поднялась на ноги, испачканные багровыми пятнами, с рук стекала густая теплая масса... За моей спиной кто-то стоял... Холодный, грубый, чужой... Чудовище, мучавшее меня в кошмарах с раннего детства, поработившее мою душу и сделавшее меня абсолютным злом. Я отпрянула от него, как от чумы.
- Что я с ней сделала? - В моем голосе звучала паника, истерика, и безотчетный, кромешный ужас. - Боже, что я сделала с этой женщиной?
- Ты ее убила.
Вновь этот холодный, адский, грубый, беспринципный голос... Боже, как же была права мама, когда говорила о нем - адское отродье, сын Сатаны. Я бросилась бежать, используя всю свою новоприобретенную скорость, но через долю секунды кто-то обхватил меня за талию грубой холодной рукой, которая сдавила подгрудные ребра...
- Отпусти, Владислав, клянусь Богом!..
Он грубо швырнул меня на землю, запечатав рот богомерзким алчным поцелуем.
- Покончи с ней, принцесса.
- Нет!
- Убей ее!
- Нет. Я сильнее... Бог тебя накажет!
- Не в ту обитель ты попала в поисках Господа.
Его лицо; в нем отражались сотни демонов, адских и страшных, но поцелуи... Горели на моей ледяной коже, как лихорадка, все глубже запечатывая сопротивляющийся разум в задворки сознания. Все ушло; остался лишь он; он, в котором я нуждалась; он, как инфекция, как кровоточащая рана; он, как сущность, которую я поглощала жадным телом, стараясь сделать своей... Вывернувшись из цепких стальных объятий, я склонилась над женщиной и, выпустив клыки, продолжила поглощение... Кровь - жизненная энергия, хлынула в меня, и небо подернулось алым маревом; он был где-то рядом, также, как и я, ловил последние судороги, исходящие из вен крестьянки... Она была полностью осушена, никчемна, не нужна... Руки графа, запачканные кровью, коснулись моего лица, оставляя длинные кровавые полосы на щеках... Я закрыла глаза, ловя каждую секунду блаженства...
- Ты справилась. Ты совершила свой первый "кровавый поцелуй", ты божественна...
Он притянул меня за волосы к себе... Я видела свое отражение в его глазах - с головы до ног, вся в крови, даже лицо... Я боролась с подступающим комом к горлу и дрожанием поджилок; подступающим влечением, но едва оно явилось, я не смогла ему сопротивляться...
Ночь, наполненная вожделенными огненными фантазиями, рядом с трупом крестьянки... Теперь я отчетливо осознала, что Лоры Уилсон больше нет; теперь я знала точно, что она мертва...
***
Я стояла перед огромным зеркалом в позолоченной раме, которое добрый Роберт согласился перенести из зала последнего этажа замка в спальню, с недавнего времени официально ставшую моей. Оставалось каких-то полчаса до того, как меня и Владислава соединят узами священного, вечного, долгожданного брака... В моей голове снова зазвучал не в меру назойливый голос, который я каждый день себе внушала забыть, как страшный сон - голос матери.
- Доченька, еще не поздно сказать - "нет"! Прекрати, остановись, неужели ты не видишь, кем ты стала? И это только начало! Несчастная крестьянка всего лишь одна из жертв, которых тебе предстоит осушить в будущем, с ним тебе одна дорога - в ад кромешный...
Я заставила голос замолчать, отключиться, исчезнуть в небытие на дне сознания. Сущая ерунда! Это не ад... Это та жизнь, которую я всегда искала, и граф - моя судьба. Наша встреча была предопределена давно, задолго до моего рождения. Я не откажусь от него; уже поздно что-либо менять, я люблю его... Голос умолк, и я была этому безумно рада. В очередной раз я придирчиво изучила свое отражение в зеркале... Платье было естественно белым; на свету оно сияло, излучая золотое и серебряное свечение каждой своей нитью. Тесно облегающий алмазно-белый лиф, тонкий, но плотный корсаж, демонстрирующий идеальную тонкую талию... Платье очерчивало и контур бедер, но вниз спускалось каскадом с вплетением в белый изумительный тонкий шелк серебряных и золотых нитей, создающих эффект ослепительного сияния при свете. Белые лакированные туфли на высоком каблуке без всяких узоров. Особого упоминания заслуживала фата. Она была настолько тонкой, настолько прозрачной, что напоминала паутину, готовую разорваться от любого прикосновения... За три с половиной часа до свадьбы в замок нагрянула стилист - Хэйли Джефферсон, которая придирчиво и скрупулезно два с половиной часа занималась моим макияжем и работала с прической. В итоге, мои длинные волосы были аккуратно уложены в высокую прическу, на которую было потрачено огромное количество шпилек и лака для волос... Черные и без того изящные брови, благодаря макияжу, превратились в тонкие изогнутые дуги, черная тушь подчеркнула выразительность зеленых глаз, а розовый блеск придал губам некоторое подобие жизни, скрывая их мертвенную бледность... В дверь постучали. Это был Роберт.
- Вам что-нибудь еще нужно, моя госпожа?
- Роберт, ради Бога! - Я огрызнулась и почувствовала, как два тонких ровных острых белых клыка снова разрывают десны, причиняя неприятное болезненное ощущение.
- Не отрывай меня от мыслей! Вон отсюда!
Роберт послушно поклонился, и, вжав голову в плечи, удалился прочь... Да, Владислав был прав, эти черви-слуги раздражали... Даже будучи вампирами, они все равно находились в самом низу ранга уважения; я их презирала... Накрыв вуалью фаты лицо, я покинула спальню...
Тронный зал, в котором нам предстояло венчаться, был великолепен. Подстать самому замку, естественно, стены уходили в небо... Абсолютно белый, сияющий невинностью, лоском зал. На стенах по всему периметру зала, напоминающего круглую комнату огромных размеров, были укреплены железные подсвечники, в которых горели свечи... Кроме этого, повсюду в поле моего зрения попадали белые лилии - тут и там, на полу, закрепленные на стенах, как и подсвечники. Звучала музыка песни "The Gods help us all". Количество гостей поражало... Зал напоминал, по крайней мере, пять обширных комнат, от стены до стены мог бы поместиться целый самолет, и весь он был забит до отказа приглашенными гостями... Я чувствовала слабый пульс - тах-тах-тах; тах-тах-тах, перемежающийся с запахом разложения - здесь находились и люди, и вампиры. Притом, первые, наверняка, были приглашены в качестве закуски; я чувствовала их страх, смятение, смутную тревогу - пульс был неровным, сердце вылетало из груди... Я вошла, и весь зал обернулся в мою сторону. Меня придирчиво изучала толпа не-мертвых, испытывая, проверяя - достойна ли я их господина; то и дело я ловила на себе восхищенные взгляды, наперебой со взглядами, полными презрения, витавшего в воздухе, ложащегося на меня душной, невыносимой удавкой, но я подняла голову, распрямила плечи и сделала еще один шаг. Навстречу мне вышел пожилой мужчина, лет семидесяти на вид, но что-то в его серых глазах, светившихся мудростью пяти-шести веков, как минимум, говорило, что он намного старше.
- Леди Лора. - Обратился он ко мне. - Меня зовут Майкл; я - Ваш посаженный отец, позвольте проводить Вас к Вашему трону, на котором Вас венчают и коронуют.
Я слегка наклонила голову; фата легонько колыхнулась, и затем протянула ему руку, по локоть затянутую в белую перчатку...
В центре зала находилось два золотых трона, обитые красным бархатом. На спинке каждого из них было выбито изображение хищной летучей мыши с огромными крыльями. У левого трона стоял Владислав в черном фраке... Он был бесподобен - эдакое божество; ангел, свергнутый в адскую пропасть; я не могла оторвать от него взгляд. Черные волосы цвета воронова крыла, аккуратно забранные; прекрасные черные глаза, светящиеся счастьем, стройная фигура в ласкающем взгляд - черном, к которой был прикован мой алчный взгляд... Я снова представляла, как эти сильные плечи опускаются на меня, как на этой широкой груди я погружаюсь в состояние абсолютного покоя...
Мой каблук медленно ступил на возвышение постамента, на котором стояли тронные кресла. Влад крепко сжал мои руки в своих и посмотрел мне в глаза.
- Готова? Волнуешься? - Прозвучал голос у меня в сознании. Я не умела мысленно отвечать, но решила попробовать; все-таки я теперь вампир, и это должно было стать частью моего дара. Мысленно я оттянула пленку своего сознания, которая закрывала его от внешнего воздействия и внутреннего посыла, и вложила в мысленный позыв слова - "Все в порядке. Я счастлива".
Он улыбнулся, в глазах мелькнула искорка понимания; он меня услышал...
Пожилой седой мужчина с выстриженными висками в длинной черной рясе с крестом на шее встал между нами и начал читать нараспев свою речь.
- Любовь - чувство, которое проходит сквозь века. Когда все умирает, любовь рождает жизнь. Любовь заставляет жить людей века, ожидая встречи с ней, и даже умерев, позволяет оставаться в памяти живым... Сегодня под сводами этого замка я, наконец, сочетаю Вас - Лора и Владислав, священными узами брака на веки вечные... Вы несете свою любовь уже шесть веков в сердцах, и сегодня, наконец, Вы возрождаете ее и обращаете к вечности... Согласна ли ты, Лора Уилсон, взять Владислава Дракулу в мужья и разделить с ним вечность, пока ты жива?
- Согласна.
Глаза стали влажными от слез.
- Согласен ли ты, Владислав Дракула, взять Лору Уилсон в жены и разделить с ней вечность, пока ты жив?
- Согласен.
Он улыбнулся. Принесли золотые кольца в бархатных алых коробочках, - абсолютно одинаковые, отличающиеся лишь размером - переплетенные крылья двух летучих мышей - вечный союз вампиров. Мы обменялись ими, и, наконец, наступил момент, когда по правилу, жених должен был поцеловать невесту. Снова обжигающий, как жидкий огонь, поцелуй оставил след на моих губах...
Церемония бракосочетания была окончена; меня окропили священной кровью древнейших вампиров и взложили на голову бриллиантовую тиару, короновав.
Жена Владислава, королева этого мира, я, наконец-то, чувствовала себя в своей тарелке, наконец-то, ощутила, что предназначение распорядилось правильно, и я на своем месте... Обняв мужа, под восторженные крики гостей, мы удалились из зала бракосочетания, навстречу месяцу, что должен был стать слаще меда...
вторник, 20 сентября 2011
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Час твоего дня рожденья пробил,
И в этот важный для жизни момент,
Желаю тебе, чтоб каждый любил;
Побольше улыбок, поменьше бед.
Чтоб грусти час обошел стороной,
И груз забот превратился в дым,
Друзья прикроют своей спиной,
И от кошмаров спасут все сны...
И в этот важный для жизни момент,
Желаю тебе, чтоб каждый любил;
Побольше улыбок, поменьше бед.
Чтоб грусти час обошел стороной,
И груз забот превратился в дым,
Друзья прикроют своей спиной,
И от кошмаров спасут все сны...
18-20.09.2011