И падает шпиль с высоты,
И крыша объята огнем.
Столетия — символ мечты,
Легенды и памяти в нем,
Горит он, как-будто в аду,
И сотни застыли сердец,
Не ждали такую беду,
— Прости парижан, наш Творец.
Как хрупок незыблемый мир...
Тревожно взвилась стая птиц,
Жужжит днем и ночью эфир,
Пока балки рушатся ниц.
И сотни слез ужаса льют
С экранов, в сетях и домах,
Те птицы уже не поют,
Тяжел для их крыл каждый взмах.
К гаргулье приник головой,
Сошедший с бумажных страниц
Горбун — еле с горя живой.
Под огненный всполох зарниц
Он плачет, как шепчет малыш
У гроба прощальное: «Мам!..»
Ты должен стоять, но горишь
Сквозь восемь веков, Нотр-Дам...
И крыша объята огнем.
Столетия — символ мечты,
Легенды и памяти в нем,
Горит он, как-будто в аду,
И сотни застыли сердец,
Не ждали такую беду,
— Прости парижан, наш Творец.
Как хрупок незыблемый мир...
Тревожно взвилась стая птиц,
Жужжит днем и ночью эфир,
Пока балки рушатся ниц.
И сотни слез ужаса льют
С экранов, в сетях и домах,
Те птицы уже не поют,
Тяжел для их крыл каждый взмах.
К гаргулье приник головой,
Сошедший с бумажных страниц
Горбун — еле с горя живой.
Под огненный всполох зарниц
Он плачет, как шепчет малыш
У гроба прощальное: «Мам!..»
Ты должен стоять, но горишь
Сквозь восемь веков, Нотр-Дам...
21.04.2019