#AU #M #R #S
"Да кто Вам сказал, что любовь мужчины не возьмешь, если он этого не хочет? Наручниками к батарее привяжешь и возьмешь хоть несколько тысяч раз, пока он не забудет, как дышать".
Хотите я Вам поведаю свою историю? Мне двадцать семь лет, меня зовут Моэт Муано, и восемь месяцев назад я, наконец, приехала в славный город Сидней, и, просидев пару часов в партере Сиднейского театра на дешевом спектакле в абсолютной духоте, вспоминая каждый раз ЗАЧЕМ я здесь, я наконец-то дождалась встречи тет-а-тет. Говорили скупо и недолго. Мой избранник волею судьбы уже 14 лет талантливый, чертовски красивый, и имя у него громкое - Ричард, приложил все усилия, чтобы я пролетела, как фанера над родным Парижем, долго и нудно распинаясь о семейных ценностях и о своей морали в ту минуту, когда я от раздражения и злобы вжать его в стену и сорвать всю одежду была готова, не контролируя свои импульсы. Оно и понятно, фанаты должны держаться на расстоянии. Тут уж ничего не попишешь. Но из жалости, видимо, он согласился взять меня служанкой к себе домой за мизерное жалованье, которого едва хватало на еду. Жена, мол, захирела, последних остатков красоты лишилась из-за уборки и готовки, детей не с кем оставить, когда она на родину в Италию уезжает, страдая от разлуки с ними и любимым мужем, таща на фейсбук селфи на фоне дивных пейзажей, и из последних сил сдерживая слезы от тоски, когда вымученно фотографируется с легионом мужчин, целующих ее в обе щеки. В общем, жена примерная. Любит его, любит детей... И порой, так устает, что нужна ей помощь.
Откажешь ли любимому мужчине? Нет. Я - творческая, поверьте, стихи и музыка - мое второе я, а работать я никогда не хотела. Но от этого договора отказаться, быть полной дурой. Не забыв о таком невежливом отказе, еще держа злость в душе, восемь месяцев я работаю в доме четы Р. отчаянной домохозяйкой.
Еды всегда через край, пылинки не найдешь даже под столом в углу, плошки и поварешки чисты. Да только вот хозяйка (редкостная сука, я всегда ее терпеть не могла) каждый раз находила к чему придраться.
В тот вечер ничего не предрекало грозы, а она грянула.
Спустившись в зеленом шелковом пеньюаре по лестнице в гостиную, держась за голову от непроходящей последние восемь месяцев мигрени, она кинула на меня злобнейший взгляд.
— Эй ты, Муано. Я с тобой разговариваю. Отведешь завтра Майро в школу? У меня опять недомогание, тошнота, с утра шла кровь из носа. У моего мужа болит спина, а я не в силах сделать ему массаж. Чертов недуг...
Подойдя ко мне вплотную эта больная крыса намотала мой волос себе на палец и шепнула мне прямо в ухо издевательски.
— Я знаю, что ты бы это сделала с удовольствием. Я слежу за тобой, подлая сучка, уже очень долго, чтобы не замечать как ты до блеска натираешь прикроватный столик, пока мой невинный Ричард снимает рубашку, не подозревая как ты пялишься на его спину, грудь и течешь. Слышишь, Муано? — Она дернула меня за волос, так, что я стиснула зубы. — Еще хоть раз походишь по нему взглядом, и я похожу по тебе каблуками. Забудь о нем! Ты поняла меня?
— Да, Мисс Коллока.
Провожая взглядом паршивую суку, держащуюся за голову, я представляла какой фуррор произвела бы ваза династии Цин (единственное, что было дорогим в этом доме), разбитая о башку этой кривой уродины. По крайней мере, я смогла бы увидеть, остались ли еще мозги в этой черепной коробке. Ну это если ударить посильнее.
На следующее утро, отведя Майро в школу, я вытащила из дорожной сумки гримуар - единственное наследие оставшееся от покойной бабушки Шарлин, могущественной гадалки и колдуньи. Взгляд мой пал на страничку заражения противника чахоткой.
Если уж Мисс Коллока и решается раззевать на меня свой помоечный рот, так пусть за каждое предложение выхаркивает по легкому. Справедливо же? И нет необходимости впустую ебало раскрывать. Какая женщина со мной поспорит о том, что чтобы получить мужчину, иногда нужно идти на крайние меры? Несогласных нет. Ну и я о том же.
Через пару месяцев я нашла первый платок с кровью на нем, спрятанный бережно под угол шкафа. Удовлетворенно хмыкнув, я отметила, что его хозяйка слабеет с каждым днем, и уже не поднимается с кровати. О, роза, ты больна... Каждый вечер он целует ее в горяченный лоб, удивляясь тому, откуда у нее жар и печально уходит в подвальчик под домом накатить спиртного или попробовать написать сценарий к фильму, в котором никогда не снимется.
Чахотка брала свое неотвратимо. И, однажды, сидя у ее изголовья и гладя ее по голове, он, наконец, узнал, что с его дорогущей, как айфон, женой не так, когда закашлявшись, она харкнула кровью на его пронзительно белую рубашку.
— Боже мой, Си, у тебя туберкулез, и ты молчала?
— Муано, ведьма... Мне не помогут врачи. Я умираю...
— Нет. Ты не умрешь. Я буду за тебя сражаться. До конца...
— Поцеловав ее в лоб, он сорвался с места, а я быстрыми шагами, направилась в подвальчик. — Муано! Где ты! Выходи, я найду тебя, сука. — Его крик был похож на вопль бешеного зверя. Он был вне себя.
Когда он влетел в подвальчик, я невинно делала вид, что протираю садовые инструменты. Сад у их четы отменный. Даже лимоны растут.
— Что ты с ней сделала, шлюха?
— Что? — Хлопанье ресниц, широко открытые карие глаза. Королева французской драмы.
— Не притворяйся. Ты уничтожаешь мою Си.
— Погляди на себя. Голубые глаза сверкают злобой, взлохмаченный, две пуговицы на рубашке расстегнуты. — Я маньячно облизала высохшие губы. — Да тебе ее правда жаль...
— Отмени все, что сделала, Моэт, иначе клянусь Богом.
— Что? Что ты сделаешь? Откажешь мне снова? А что сделает твой жалкий Бог? — С хитрым прищуром и улыбкой я повернулась к нему спиной, занявшись инструментами, наклонившись и изогнув поясницу. — Если ты попросишь меня, я могу заставить ее умереть через пятнадцать кровавых приступов кашля, а не через шестьсот пятнадцать. За каждое ее поганое слово, она будет харкать кровью. Она заслужила это.
— Я люблю ее, Моэт. — Его голос сорвался.
— Какое дело мне, сахарный? — Я вновь повернулась к нему, задирая подол юбки так, чтобы было видно кружево нижнего белья. — Рик, мой Рик. Ты и смотреть на меня не хотел, пока она была здорова, а теперь уже твой взгляд сверлит меня между ног, и плоть твоя восстает против твоего желания. Ты не хочешь меня хотеть, ты боишься меня, но озорной мальчик еще там, и он алчет выебать меня. Я это чувствую. А значит я все сделала правильно.
— Я выебу тебя садовыми инструментами, а не своей плотью, которой ты желаешь, — Хрипло прорычал он, схватив меня за волосы и опрокинув на стол. — Оставь ее в покое!
— Ты взял меня в рабыни, заставил стирать на твою блядоженушку, готовить ей, подчиняться. Твой прапрадед-рабовладелец Томас был бы доволен тобой. Давай, загни меня и выдери, подчини. Или я подчиню тебя, и ты будешь целовать мои ступни до скончанья веков, потому что слышишь меня, я не дам тебе умереть с помощью магии, и эта сладкая песня будет длиться вечно. — Я гладила его по лицу. Он с отвращением скидывал мои руки с себя. Я потянулась к пуговицам окровавленной чахоткой врага рубашки, и он больно ударил меня по пальцам.
— Не будь фриком. Сделать ЭТО с ведьмой ни с чем не сравнимо. — Я запустила пальцы в его волосы, а губы в его шальной рот, пальцами другой руки сжимая и гладя его плоть через брюки. — О, Рик. Как много мы теряли в этой жизни.
— Заткнись, Моэт. Я убью тебя.
Он резко повернул меня на живот, швырнув грудью на садовые инструменты, и, порвав на мне белье, вошел в меня злобно и неистово.
Я хохотала и стонала от боли и торжества. Агрессия - это уже чувства. Он пока не понимает, но со временем поймет. Глухим голосом он прошептал мне на ухо, руками сжимая мои груди.
— Я хочу, чтобы ты удовлетворила меня перорально.
— Как пожелаешь.
Я стояла перед ним, в рваной униформе, синяках от грубости, с красной от насилия грудью...
— Ричард. — Я выдохнула и, дорожкой поцелуев по его груди, добралась до восставшей плоти в каплях свежей спермы. О как блаженно я делала эту грязненькую работку, отсасывая, пока он держал меня за голову, и когда он кончил мне в рот, вымазав мои волосы тягучей спермой, я, наконец, легла и раздвинула ноги. Он меня обесчестил. На столе с садовыми инструментами. Двадцать семь лет я жила, не зная, что такое секс, но как он меня драл в тот вечер!.. Благословите его, ангелы и демоны, за каждый нервный толчок в моем теле, за то, что кровь моей падшей невинности смешалась с его горячей спермой, как клубника с молоком. Благословите его за то, что трахал меня...
В мае 22ого бесячая стерва Мисс Коллока откинулась. Но я, Моэт Муано, и мой любовник Ричард Р. кажется, не то, чтобы об этом жалели, не то, чтобы потом о ней вспоминали. А ведь ненависть стала ключом ко всему. Потому что ненависть всегда звучит как начало истории любви, а не ее завершение...
31.07.2014