Глава 4 - Возвращение домой.
Мир грез, жди меня, я иду!
Новоприобретенный мною белый халат был слишком коротким и открытым. За ночь рубцы значительно побелели, что не могло не радовать, но, естественно, совсем исчезнуть они не могли, а одежда не могла их скрыть. Я чувствовала себя неудобно, стесненно. Казалось, что все озираются и тычут пальцем в мою сторону. Я спрятала лицо в воротник своего демисезонного пальто. На улице в самом разгаре расцветал май, но трава еще была припорошена тонким слоем снега, и температура не поднималась выше +5, +6 градусов по Цельсию. Хлопнув дверью стационара, я поздоровалась с охранником и повесила пальто на крючок... Отчего-то все были мрачнее тучи, и вывозили на каталках одного за одним пациентов, накрытых простынями, пропитанными кровью. Десять каталок. К горлу подступил тошнотворный ком, и у меня закружилась голова. Господи, что же я наделала? То нападение, двадцать первого числа утром, один труп - был виной несчастного случая, а вечером МОЕЙ виной из клетки был выпущен опаснейший зверь, и вот уже сегодня десять обескровленных жертв, и все это - моя вина, МОЯ, и ничья более. Меня вдруг резко затошнило от себя. Алан увидел меня еще у дверей и подбежал ко мне.
- Мисс Уилсон. Нам нужно поговорить...
Он был бледен, смертельно, синие вены выступили на лице, отчего он начал казаться много старше своих истинных лет. Он даже не позвал меня в кабинет, просто начал впопыхах говорить в коридоре.
- Лора, у нас бедственное положение. Все в курсе, кроме тебя. Наша больница - не просто клиника, она - тюрьма, сдерживающая монстров. Ты видела прочерки в меню, в некоторых палатах, там мы держим чистое, абсолютное зло, не даем ему попасть в мир людей. Сегодня ночью случилось непоправимое. Кто-то выпустил самого страшного зверя, которого мы годами изводили жаждой, святой водой, мучали распятьями на стенах... Все исчезло, он освободился, мы несем урон, зверь слишком голоден, он рвет всех подряд... И что самое ужасное - предатель в наших рядах. Так что, будь осторожна. Многие купились на его человеческую внешность, еще многих он соблазнил обещаниями, некоторые выполняли всю его грязную работу, но итог оказывался всегда один - все они ныне мертвы. Нельзя доверять этой твари, он манипулирует сознанием, совращая самых невинных... Теперь ты все знаешь... Поэтому...
Он не договорил. Взгляд его упал на рубцы на моей шее и ключице.
- Ты...
Он отпрянул от меня в сторону, как от Дьявола, с ужасом в глазах. Он стиснул свои виски и вскрикнул - не то от боли, не то от отчаяния.
- Чем он тебя купил, Лора? Своим телом? Сказками о лучшей жизни? Это ложь. - Он взмахнул рукой перед моим лицом. - Пока ты выполняешь его приказания, ты жива... Боже! Да ты умрешь, если он не обратит тебя. Как ты думаешь, что с тобой будет после того, как ты вошла в контакт с мертвецом? Ты сгниешь за день, ты уже заражена, ему и убивать тебя не надо! Боже!
Он расхаживал по коридору взад-вперед, а я чувствовала себя отвратительно; стояла, опустив голову и покраснев... Алан заметно успокоился, руки его больше не дрожали...
- Ты будешь судиться со всей строгостью за совершенное предательство...
- Я не буду очередной жертвой. - Тихо прошептала я. - Он ждал меня шестьсот лет, сомневаюсь, что он сделает все, чтобы я умерла...
Стэнфилд побелел, схватил меня за руку и резко рванул рукав, обнажив плечо. На нем красовалась метка, которую я всю жизнь считала родимым пятном. Змея с короной на голове, обвившая розу.
- Боже... - Стэнфилд сделал шаг назад. - Боже... Эта метка была только у нее - у Маргариты Ланшери; значит, ты - действительно его шлюха, за которую он жизнь отдаст.
Стэнфилд собрал вокруг себя весь медперсонал.
- Схватите ее и убейте. - Холодно, с презрением произнес он. - Он ждал ее шестьсот лет, и сейчас, если ее не станет, мы раздавим его, морально растопчем, тогда нам легче будет его уничтожить. Пары вампиров создаются на всю жизнь... Даже в другой реинкарнации один всегда находит другого. Он без нее, как без своей жизненной силы. Нельзя позволить ей жить...
***
От двери меня теперь отделяла стена из сотрудников медперсонала, которая сужала кольцо вокруг меня. Они вооружились скальпелями и теснили меня к лестнице - единственному пути к отступлению, которым я не замедлила воспользоваться. Я мчалась вверх, как сумасшедшая, а за мной - толпа из медсестер и докторов, возглавляемых Аланом Стэнфилдом. Второй этаж, третий, четвертый - времени на передышку не было, я резко дернула ручку двери палаты номер шестьдесят шесть и по инерции влетела внутрь. Я искренне надеялась, что они не переступят порог, что страх, как и раньше, останется движущей силой их естества, но напрасно... Безрассудство победило разум; огромная толпа не боялась одной шестнадцатилетней выпускницы кулинарного института и даже одного многовекового вампира...
- Да у тебя проблемы. - Граф безмятежно улыбнулся.
- Что Вы там говорили о побеге? СЕЙЧАС!!!
Стэнфилд достал из кармана серебряное распятие, из которого медленно выдвинулось острое лезвие. Тогда беспокойство охватило не меня одну.
- Садись мне на спину, держись за шею крепче.
Момент, и человек, которого я видела прежде, исчез. Его заменил огромный нетопырь. Два перепончатых крыла в размахе достигали, наверное, шести-десяти метров. В перепончатом мускулистом теле играли звериные мышцы, а лицо - ныне летучей мыши с высоко поднятыми висками, хищными пурпурными глазами с вертикальными зрачками и острыми, как лезвия зубами, воистину могло устрашить даже самое бесстрашное сердце. Медработники, как один, сделали шаг назад и перекрестились; я, не мешкая, вскочила на спину нетопыря. Он взмыл в воздух, разбив окно палаты, и полетел навстречу свободному небу...
Солнце припекало, заставляя таять снег на полянах; облака летели, подобно взмыленным коням; на душе было легко и безмятежно; особенно, если не смотреть вниз и не вдаваться в особые подробности - в частности, в то, что я лечу на спине огромнейшей летучей мыши, умеющей принимать человеческий облик, которая, к тому же, еще и легендарный вампир - миф тысячелетия - граф Дракула. Это заставляло задуматься, но я не хотела думать; пять минут назад я чудом сбежала от толпы разъяренных докторов со скальпелями; мне хотелось морально и физически отдохнуть... Мы начали снижаться над центральным парком. Время было совсем утреннее, никого не было видно, хотя, пройдет всего пара часов, и аллеи заполнят звонкие голоса матерей, веселые детские голоса. Солнце припекало... Опустившись на аллею, он легонько стряхнул меня и принял свое человеческое обличие.
- В чем дело? - Спросила я.
- Солнце обжигает. Трудно лететь... Полетим, когда солнце зайдет за горизонт, ближе к вечеру.
- А куда мы летим?
- Домой...
- К тебе? - Я исподлобья взглянула на него, даже не заметив, когда успела перейти на "ты" с королем вампиров...
- К нам. - Он убрал прядь волос, упавшую мне на лицо...
От прикосновения холодных пальцев ко лбу и щеке меня пробрал озноб. Взгляд глаза в глаза длился всего мгновение, потом он отвернулся.
- Здесь нет моего гроба. - Разочарованно вздохнул он. - Придется спать на земле.
- А что делать мне? - Спросила я, испытующе глядя в черные глаза.
- Рекомендую тоже поспать. Нас ждет изнурительная дорога.
Он лег на землю. Я положила голову ему на грудь, он слегка приобнял меня за талию. Я почувствовала, как тяжесть смежает веки, делает их каменными, и очень быстро отключилась...
Архипелаг звезд рассыпался по вечернему небу, окраска которого подбиралась к черной - ночной. Казалось, подать рукой, и можешь сорвать любую звезду. Я задумчиво поглядела в небо, и сердце мое наполнила тоска - тоска одиночества... Покидая мир людей, я осознавала, что там не осталось ни одного человека, которому я была нужна; кроме отца, разумеется. Еще я прекрасно понимала, что стану теперь чужой этому миру, больше никогда не вернусь домой; тоски по которому, увы, даже не осталось... Я выспалась, и разум мой прояснился. Я спаслась от смерти и лечу куда-то, да только будет ли там лучше? И где находится это "там"?
Подчинившись мгновенному порыву, когда даже думать было некогда, сейчас я, наконец, задалась вопросом - "Что дальше?"? Кто он, этот граф-вампир, и достаточно ли я испытываю к нему чувств, чтоб отречься от всего земного, пусть меня уже никто и не ждет на этой самой земле... Я терзала себя сомнениями всю долгую дорогу перелета, пока в небе не загорелась утренняя звезда, пока не показались высокие черные мрачные шпили средневекового замка, и мой "экипаж" не начал заходить на посадку на поляну рядом с замком...
- Прилетели... - Подумалось мне...
***
Когда мы пролетали над шпилями этой массивной конструкции, я и представить себе не могла, что, едва мы опустимся на землю, островерхие края башен уйдут настолько высоко в небо, что затеряются в предутренних тучах. Я смотрела на замок со смесью ужаса и благоговения; в нем было столько величия и одновременно поражающего пустотой безмолвия, что захватывало дух. Невольно я положила руку Владиславу на плечо, а он крепко сжал мои пальцы...
На поляне около массивной громады стояли лишь мы двое, и на мне не было уже того короткого медицинского халата... Моя кожа словно бы произвольно избавилась от шрамов и рубцов, и теперь напоминала хрупкий и нежный фарфор... На мне было одето голубое шелковое платье с корсетом, который стягивался длинными лентами сзади. Нижняя часть корсажа плотно облегала бедра и струилась шелком до пят. Из-под платья были видны две светло-голубые туфельки на маленьком каблуке со стразами... Несмотря на то, что плечи были открытыми, мне не было холодно, кожу обдавал теплый летний ветерок... Длинные волосы, завитые кольцами, слегка поднятые по бокам, спадали на спину и так искрились на недавно взошедшем солнце, что слепили глаза... Золотые серьги с темно-синими сапфирами и перстень с лазуритом на среднем пальце правой руки удачно дополняли наряд... Я почему-то не очень сильно удивилась этим чудесам. Ступив на эту землю, мне подумалось, что здесь все может быть реально...
- Добро пожаловать в мой мир, дорогая...
Владислав нежно посмотрел на меня... В такую минуту я не могла себе представить, что он имеет хоть какое-то отношение к монстрам; он был прекрасен, идеален до безбожности. Я ответила ему улыбкой, и, слегка покраснев, отвела взгляд в сторону... Окна замка выходили на вечнозеленую поляну, на которой сейчас находились мы. За ней располагался огромный, по своим масштабам, черный, и, как мне казалось, неприветливый лес. На самой его опушке находилась крошечная каменная пещерка... За лесом, не внушающим особого доверия, располагался гребень Карпатских гор, уходивший пиками высоко вверх и тянущийся вправо и влево от самой высокой своей точки. На нем лежал снег, и пару минут назад взошедшее солнце падало на него; снег искрился и блестел радугой самоцветов... Я восхищенно вздохнула... По другим сторонам от замка не было ничего особенно выдающегося - старая полуразвалившаяся мельница постройки пятнадцатого века, небольшая деревушка из покосившихся старых, очень старых домов... Это была Трансильвания - райский запретный уголок Румынии, куда еще не проникла цивилизация со всем ее модерном... Здесь было более реально представить карету, запряженную шестеркой лошадей, в противовес какому-нибудь современному роллс-ройсу... Когда мы достигли дверей, они сами собой растворились, маня зайти внутрь... Владислав протянул мне руку.
- Идем со мной, mea dragostea, забудь обо всем, что было; нас ждет райская жизнь...
На этот раз я поняла, что значат эти слова; он сказал - "любовь моя", по-румынски, и две легкие, весом с одну человеческую улыбку слезинки стекли по мои щекам. Одной рукой придерживая подол платья, другой взяв своего темного рыцаря за руку, я переступила порог королевского замка...
Внешне производя неприветливое, даже угнетающее впечатление, внутренне замок показал свое шикарное убранство. Тридцать пять этажей, подъем на которые осуществлялся по винтовой лестнице. Перила, украшенные виньетками, круто поднимались вверх... Двери, инкрустированные золотом, серебром и другими драгоценными камнями, открывались наружу, показывая великолепные кровати под багровым балдахином, также отделанные золотом и серебром прикроватные столики, трюмо. Выйдя на винтовую лестницу, мы, не спеша, поднялись на шестнадцатый этаж. Пройдя мимо черных дубовых дверей, мы подошли к единственной - самой большой - вырезанной из красного дерева двери. Владислав толкнул ее рукой, и она отворилась...
Внутри находился пожилой мужчина лет пятидесяти пяти-шестидесяти. Он вытирал пыль с прикроватного стеклянного столика, трюмо с раздвижными зеркалами, огромного зеркала в позолоченной раме, висящего на противоположной от окна стене. Огромная двухъярусная кровать, накрытая бархатным алым покрывалом, стояла на золотых ножках, а ее спинка была украшена цветами, аккуратными розочками. Мужчина обернулся на звук открываемой двери, и на его лице отобразилось изумление, смешанное с безумным поклонением, едва он увидел графа.
- Ваше Величество! - Мужчина упал на колени, ему под ноги. - Вы вернулись.
- Поднимитесь, Роберт. - Мягко произнес Владислав. - И принесите Миледи завтрак, она чрезвычайно голодна, со вчерашнего дня она ничего не ела.
Я слегка коснулась его руки, и, посмотрев на Роберта, произнесла.
- Не беспокойтесь, я не голодна.
- Я настаиваю. - Требовательно произнес Владислав.
Роберт поклонился, и, сгорбившись, вышел из комнаты.
- Это моя комната. - Сказал он. - Отныне она и твоя тоже.
Глядя на кровать, я внезапно почувствовала невыносимую усталость, она так и манила своей мягкой пуховой лебяжьей периной прилечь и уснуть.
- Если честно, я ожидала увидеть гробы. - Вжав голову в плечи, тихо сказала я.
- Гробы. - Владислав усмехнулся. - Я сплю в гробу в подвале в те дни, когда я один, но сегодня... - Он коснулся кончиками пальцев моего подбородка. - Ради тебя я готов сделать исключение.
Он наклонился, чтобы поцеловать меня, но тут в дверь кто-то постучал. Это был Роберт, который принес завтрак - нежнейшее мясо белой куропатки, приправленное тмином с ломтиками отварного картофеля с добавлением мускатного ореха, форель, и на десерт - чашка горячего латте и шоколадный мусс. Я выжала из себя подобие улыбки, но, кажется, получилось довольно скупо; я ужасно стеснялась огромного замка, прислуги. Все свои шестнадцать лет я делала все сама, и чувствовала жуткое неудобство, от того, что мне теперь готовят и подают завтрак... На лбу у Роберта проступила испарина, он боялся. Но чего; кого? Чашка с кофе предательски соскользнула с подноса и, упав ему под ноги, разлилась на персидский ковер.
- О Боже, Роберт, Вы не ошпарились? - Я взяла поднос из рук слуги и скоропалительно поставив его на прикроватный столик, наклонилась, чтобы поднять чашку. Влад резко дернул меня за руку, поставив на ноги и закатил глаза.
- Тебе еще столькому предстоит научиться! Не якшайся с прислугой, они тебе не ровня.
Я выдернула руку и холодно посмотрела ему в глаза. - Он просто человек, все совершают ошибки...
Опасный огонь сверкнул в глазах Владислава, и тут же погас. Он улыбнулся.
- Тебя трудно не узнать, Рита...
Последнюю неделю моего человеческого бытия, мы с Владиславом почти не выходили из спальни, и это была не просто страсть, которая швыряла нас в объятия друг друга; это был голод, страшный нечеловеческий голод по единению душ и тел... Я не могла себе даже представить, какой адский огонь может пылать на дне моей, как казалось, чистой души... Тридцать первого мая граф сделал мне предложение... Он встал передо мной на одно колено и произнес.
- Лора Уилсон, преодолев все преграды - время и расстояние, я прошу тебя - стань моей женой...
Я коснулась тыльной стороной ладони его щеки; один Бог знал, как я его любила...
- Да.
Золотое кольцо с бриллиантом в десять карат слилось с моей кожей... Спиной ощущая шелковые простыни, я сгорала от жадных поцелуев, покрывающих мою шею и плечи...
- Pentru tot deauna* (*Навечно - перевод с рум. - прим.автора). - Произнес он, и острые клыки пропороли яремную вену...