Трансильвания : От Заката До Рассвета

I. Эпоха человека
Глава 1 - Эхо памяти.
Остерегайтесь снов; в них могут украсть Ваш разум.

Полумгла обволакивала меня, с величайшим трудом я могла в ней что-либо разглядеть. От каменных ледяных стен веяло холодом и сыростью, которая оседала и будто сдавливала виски. Своды этой каменной глыбы, как казалось на первый взгляд, уходили в небеса и терялись в облаках, что производило на меня эффект немого ужаса. Во всем окружении ощущалась атмосфера средневековья, да и я сама была прикована кандалами. Мои руки и ноги онемели и затекли от долгого времени, проведенного без движения, кандалы давали слишком мало возможности для того, чтобы пошевелиться. Я выглядела года на четыре моложе своих настоящих лет, и на мне было одето розовое полупрозрачное платье. Каждую минуту меня пробирал озноб, зубы стучали, шея чувствовала себя непривычно, и только через некоторое время, когда я совсем очнулась от состояния ступора и кататонии, я поняла, что на мне нет моего крестика на цепочке. - Мне холодно, мне неудобно, я хочу домой к родителям! - Неужели это важно для моих похитителей... Я не помню ничего, я уснула дома - в своей мягкой постели, а пришла в себя здесь - в холоде и пустоте. Откуда-то капала вода. - Кап, кап, кап. - Звук проникал в мозг, разъедая его... Это походило на воспоминание из прошлого, но я была уверена, точно, что со мной ничего подобного никогда не происходило. Двери открыли; - это я поняла по пронзительному скрежещущему звуку. Место, где я находилась, пронзил яркий свет, льющийся из-за дверного проема. Когда некто высокий, весь в черном, вошел в помещение, где меня приковали, мне показалось, что температура воздуха упала на несколько градусов. В момент он оказался рядом, я даже не успела удивиться этой нечеловеческой скорости. Как я не силилась, я не могла разглядеть его лицо, оно было скрыто туманом, зато больше всего я запомнила его глаза - черные, глубокие, пронзительные, холодные, чужие, злые, нечеловеческие... Демон ночи (или Смерти?) склонился надо мной, и его рука легла мне на грудь, крепко сжав ее...
- Пожалуйста, я хочу домой...
Он начал целовать меня... Я чувствовала омерзительность холодного языка, проникшего сквозь мои губы. Я попыталась закричать - тщетно, из горла вырывался хрип. Он был холодным, его руки - терзающие и ласкающие мое тело, были ледяными - мертвыми. Но в этом было что-то возбуждающее, я его знала будто целую вечность, я отвечала ему... Омерзение и благоговение сплелись в одно, и я почувствовала резкую пронзительную боль...
***

Я вскочила с кровати, как натянутая пружина. Все тело было напряжено и болело, будто я бежала кросс в двадцать километров. Я быстро неосознанно провела рукой по шее - на ней висел мой крестик - слава Богу! Убрав волосы с лица, я опустила голову. Снова этот сон... Которую ночь подряд он меня изводит... Ничего подобного со мной раньше не происходило, я знала это, но сон был настолько явственным, как воспоминание из прошлого... Или из прошлой жизни... Я не была уверена. Итак, пара слов обо мне.

Меня зовут Лора... Лора Уилсон. Мне шестнадцать лет. Вместе с родителями - Сарой и Томасом Уилсонами я живу в Коннектикуте - штате на северо-востоке Новой Англии, в городе Хартфорд. У меня светлые русые волосы, которые струятся волнами ниже лопаток, изумрудно-зеленые глаза, слегка заостренный тонкий нос, полные губы, рост - сто шестьдесят четыре сантиметра. За глаза говорили, что моя фигура могла свести с ума даже святого, поэтому моя чересчур религиозная мама покупала мне широкие мешковатые вещи, и только втайне от нее, под весь этот слой огромной одежды я одевала топ, майку или футболку и узкие джинсы Rider - клеш от колена, чтобы не позориться перед заносчивыми нордическими красавицами, учащимися со мной на одном курсе в институте кулинарного мастерства. До моих семнадцати оставалось уже меньше месяца, и в этом году я сдавала выпускные экзамены, защищала диплом и шла на свободу к работе. На своем курсе я была самой молодой, моим коллегам было по двадцать один-двадцать два года, а мне шестнадцать; в свое время экстерном я сдала пять классов средней школы.
- Лора, пора вставать, в институт опоздаешь!
Немудрено, часы пробили уже семь часов тридцать минут, а я по-прежнему сидела на кровати, одержимая ночным кошмаром, в запутанных мыслях, еще не начав одеваться.
- Да, мам, скипяти пожалуйста чайник!
Сегодня у меня должен был быть урок физической культуры, поэтому я одела спортивный костюм - Black Panthere - тройку - топ белого цвета с изображенной на ней пантерой в прыжке, черную спортивную кофту из флиса с рукавом в три четверти и черные узкие леггинсы, - у нас в институте не было дресс-кода. Чайник давно вскипел, мать наливала ароматный земляничный чай в чашки. Уже встал отец, в своих пушистых тапочках он гордо прошествовал в ванную комнату и закрыл за собой дверь - удивительно, как я могла такое услышать?.. Я забрала волосы в высокий аккуратный пучок и направилась на кухню.
- Лора, опять ты одела черт знает что!
- Мам, не начинай! - Я поморщилась.
- Истинная католичка не будет выставлять свое тело напоказ...
Опять разговоры о церкви, каждый день по окончанию занятий я проводила время там, на службе, а потом исповедовалась за грехи, которых не совершала...
- К тому же. - Мать продолжила тираду. - Если ты хочешь выйти замуж за честного порядочного юношу - такого как Дэвид Теннант, тебе бы нужно было одеваться чуть поскромней! - Сара Уилсон произнесла слово "чуть" как-будто в нем было как минимум три буквы "у".
- Мама, я не собираюсь замуж за Дэвида Теннанта! Я не люблю его! - Я прожгла мать почти яростным взглядом; хотелось хлопнуть рукой по столу, но я удержалась.
- Ах, доченька моя. - Мать убрала прядь с моего лица волос, выбившихся из идеально ровного пучка, я нервно тряхнула головой, и прядь снова заняла свое исходное положение. - Твоя любовь - это не совсем то, что нужно для твоего счастливого брака! Он красив, богат, умен, амбициозен... Или ты видишь иного претендента, идеально подходящего?
В сознании моментально всплыл образ мужчины, который терзал и ласкал меня в каждом сне, после чего я просыпалась с жуткой мигренью, но я вновь тряхнула головой, отправив мысли о нем на задворки сознания, и просто ответила. - Где-то в мире наверняка такой найдется.
- Глупая. - Мать махнула рукой. Я откусила бутерброд с маслом и семгой и задумалась. Мать явно перегибала палку, говоря об этом ничтожестве - Дэвиде Теннанте. Красив? Едва ли. Рыжий, конопатый, ниже меня ростом - где-то от силы сто пятьдесят шесть-сто пятьдесят восемь* (*сантиметров - прим.автора). Амбициозен? Да. Его эго всегда оказывало определенный эффект на окружающих вкупе с количеством нулей на банковском счете его отца. Умен? - Эта поэзия не о нем. Занудно болтать часами о гонках на ралли, дабы понравиться такой девушке, как я? Ну это не та пьеса; меня интересовало почти все, кроме этих соревнований стритрейсеров. Я не понимала, зачем люди сознательно идут на смерть, а потом ропщут на судьбу, что машина, ехавшая со скоростью двести миль в час, вместо положенных ста двадцати километров, цепляется за бордюр и переворачивается. Я любила музыку, живопись, поэзию - весь культурный мир, ненавидела точные науки, хотя они мне всегда давались практически даром.
- Лора - ты - талант технического ума. - Шутил наш физик - мистер Колтрэйн.
- И гуманитарного. - Добавлял преподаватель итальянского - мистер Сваровски. Что-что, а гранит науки я грызла подобно Фенриру, пожирающему Луну. В моей жизни не было места для Дэвида Теннанта, и моей мечтой не было нарожать рыжих конопатых чертей и с отвисшим животом, кидая восхищенные взгляды на старого обрюзгшего Теннанта, встречать старость. Мать этого не понимала, да и какое ей вообще дело? Я промолчала.
- Ладно, мам, мне пора! - Я чмокнула ее в щеку, тем самым прекращая дискуссию, и пошла собирать сумку.
***

Мой институт провозглашал, что важнее хлеба нет ничего на свете. Мудрые профессора, некоторые из них в прошлом - наилучшие повара - элита, ныне ушедшие от дела, учили нас готовить, но помимо профессиональных предметов, у нас был и стандартный курс - физическая культура; психология; языки по выбору - итальянский, испанский; английский и литература; история колонизации США. В данный момент курс собрался на лекцию по психологии. Я забежала в библиотеку, взяла учебник, быстро прошла по коридору до аудитории и села за последнюю парту - единственную свободную. Сегодня мы говорили о психических процессах - произвольной, непроизвольной памяти... Я уходила в свои мысли, рисуя в тетради цифру восемь, как знак бесконечности...
- Иногда у нас случаются дежавю... Мы будто бы знаем, что должно сейчас произойти, и это происходит. Оказываясь в совершенно незнакомом месте, мы узнаем предметы мебели, обстановку, людей...
Эти слова выдернули меня со дна мыслей.
- Профессор, скажите, верите ли Вы в то, что наша память может отсылать нас к событиям прошлого, которое никогда вроде бы с нами не происходило, то есть к прошлой жизни?..
- Мисс Уилсон, я верю в реинкарнацию! Если бы мы не существовали раньше, у нас не могло бы быть дежавю. Рождаясь, мы обновляемся для того, чтобы вернуть себе свою бессмертную душу, которую теряем с наступлением физической смерти, а когда умираем повторно, ждем своего нового рождения...
Итак, продолжим занятие...
Я вновь ушла в себя. Я поглядела на знак бесконечности, и он поплыл у меня перед глазами; стены раздвинулись, свет погас... Я лежала прикованной кандалами на алтаре... Он был уже совсем рядом.
- Скоро ты присоединишься ко мне в вечной жизни... Лора...
Мужчина вдыхал запах моих волос, словно дикий зверь.
- Отпусти меня, пожалуйста, освободи мне руки. - Голос звучал надрывно, в полухрипе. Холод сковал тело, обездвижив. - Mea dragostea, Vlad... * (*Любовь моя, Влад /рум./ - прим.автора).
Кандалы больше не удерживали руки, отекшие без движения. И хоть мороз пронизывал до костей, я чувствовала согревающее статическое электричество между нами. Против своей воли, я обвила руками его шею и поцеловала в губы. Страсть трещала между нами... Эта девушка не могла быть мной, - целовать кошмар своих ночей не входило в список моих дел на "сегодня", но это напоминало наваждение - мои пальцы скользнули сквозь ворот его рубашки, расстегивая пуговицы одну за другой в то время, как он целовал мою шею и плечи. Внезапно лицо его стало демоническим, показались острые клыки, и он впился ими в мою шею. Я закричала от невыносимой боли... И все исчезло... Я снова находилась в аудитории, голова просто взрывалась от боли, а на меня смотрели тридцать две пары глаз и тридцать третьи - профессорские. - Похоже я кричала и наяву.
- Мисс Уилсон, с Вами все в порядке?
- Да, да, извините.
Я покраснела и заправила прядь челки за ухо... Урок продолжился...
Что я сказала этому мужчине? На каком языке? Я этого не знала... Я сидела, вжав голову в плечи, а когда подняла ее, увидела Его. Он стоял в дверях; я резко сорвалась с места, и, не постаравшись извиниться перед профессором, выбежала в коридор, но там уже никого не было.
- Кто ты, черт возьми; прекрати преследовать меня! - Выкрикнула я в пустоту...
На физкультуре мы играли в баскетбол, я пропустила три подачи, и меня обвинили в рассеянности. За урок вместо десяти баллов, что считалось наилучшим результатом, я получила всего пять - удовлетворительно... Выйдя из главных дверей института, я направилась в единственное место, где мне могли помочь, и это была не церковь, в которой, по мнению матери, истинно верующему даруют прощение, избавление от тревог, и рай, если не на Земле, то на небе уж точно... Я отправилась к психотерапевту...