Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
среда, 07 декабря 2011
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
вторник, 06 декабря 2011
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
И каждый раз как увижу снова, так понимаю, что влюбляюсь заново впервые.
Призакрылись глаза на мгновенье,
И как будто лет сорок прошло...
Может сон, ну а может виденье
Под сомкнутые веки сошло.
Снова вальс, лишь касаясь ладоней,
Не сводя с иллюзорных глаз взгляд,
Тех, что были кручины бездонней,
Те, что были лет сорок назад.
Но теперь он стоит в Зазеркалье,
Как смотрел, так и смотрит сейчас,
За его стеклом листья опали,
У меня снег уж выпал как раз.
А шаги шуршат так незаметно,
И не дрогнет зеркальная гладь,
По снегу, листьям, как по паркету,
И нельзя ни достать, ни обнять.
С кем-то ночь завершится седая,
С кем-то вновь на рассвете проснусь,
Только в мглу, будто вновь молодая,
На коленях обратно вернусь.
Ты пусти меня, будет как раньше,
С кем бы ни было моё "сейчас",
От любого, сказав слова фальши,
Убегу к тебе снова на час.
И как будто лет сорок прошло...
Может сон, ну а может виденье
Под сомкнутые веки сошло.
Снова вальс, лишь касаясь ладоней,
Не сводя с иллюзорных глаз взгляд,
Тех, что были кручины бездонней,
Те, что были лет сорок назад.
Но теперь он стоит в Зазеркалье,
Как смотрел, так и смотрит сейчас,
За его стеклом листья опали,
У меня снег уж выпал как раз.
А шаги шуршат так незаметно,
И не дрогнет зеркальная гладь,
По снегу, листьям, как по паркету,
И нельзя ни достать, ни обнять.
С кем-то ночь завершится седая,
С кем-то вновь на рассвете проснусь,
Только в мглу, будто вновь молодая,
На коленях обратно вернусь.
Ты пусти меня, будет как раньше,
С кем бы ни было моё "сейчас",
От любого, сказав слова фальши,
Убегу к тебе снова на час.
3.12.2011
Transylvania...
Transylvania...
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Дорогая мама, милая моя,
С днем тебя рожденья поздравляю я!
Я желаю счастья и огромных лет,
Чтобы стороною уходить от бед.
Чтобы свет душевный ясно в ночь светил,
Чтобы кто угодно песню посвятил.
Мама дорогая, милая моя,
Знай и вечно помни, мы - одна семья!
С днем тебя рожденья поздравляю я!
Я желаю счастья и огромных лет,
Чтобы стороною уходить от бед.
Чтобы свет душевный ясно в ночь светил,
Чтобы кто угодно песню посвятил.
Мама дорогая, милая моя,
Знай и вечно помни, мы - одна семья!
1.12.2011
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Он тебя никогда не получит,
Пока кровь во мне волка бежит;
Не позволю ему тебя мучать,
Пусть от гнева дыханье дрожит.
Пусть от стаи навек отрекусь я,
И в ответ отреченье приму;
Пусть мне скажут, что я просто струсил,
Моих чувств все равно не поймут.
И тогда даже стану сражаться,
В тот момент, когда сердце замрет...
Оно просто устало держаться,
И от шока никак не пойдет...
Пока кровь во мне волка бежит;
Не позволю ему тебя мучать,
Пусть от гнева дыханье дрожит.
Пусть от стаи навек отрекусь я,
И в ответ отреченье приму;
Пусть мне скажут, что я просто струсил,
Моих чувств все равно не поймут.
И тогда даже стану сражаться,
В тот момент, когда сердце замрет...
Оно просто устало держаться,
И от шока никак не пойдет...
1.12.2011
Transylvania...
Transylvania...
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Никогда не мечтала о свадьбе,
А теперь вот иду к алтарю,
Вот на мне подвенечное платье,
И даю клятву в том, что люблю.
Он всегда мне казался нереален,
И сейчас еще кажется сном,
Но он тихо шепнул "Миссис Каллен",
Мне фамилия больше не Свон.
И пусть будущее и туманно,
А пока пусть ждет остров чудес;
Пусть не кажутся клятвы обманом,
Это счастье пришло мне с небес.
А теперь вот иду к алтарю,
Вот на мне подвенечное платье,
И даю клятву в том, что люблю.
Он всегда мне казался нереален,
И сейчас еще кажется сном,
Но он тихо шепнул "Миссис Каллен",
Мне фамилия больше не Свон.
И пусть будущее и туманно,
А пока пусть ждет остров чудес;
Пусть не кажутся клятвы обманом,
Это счастье пришло мне с небес.
1.12.2011
Transylvania...
Transylvania...
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Я тебя отвоюю у мира, -
У холодных и каменных душ;
Я тебя отвоюю у пира,
Буйства смерти и яростных стуж.
Я тебя отвоюю навечно
Изо тьмы у неверных витров;
Жизни нить - она так быстротечна,
Но незыблема вера в любовь...
Я тебя отвоюю у боли,
На нее свою жизнь обменяв,
В мире много мучений и соли,
И пусть счастье обресть не дано,
Я вдохну в вены с ядом вино,
Пусть живет мной zauvijek Vladislav...
У холодных и каменных душ;
Я тебя отвоюю у пира,
Буйства смерти и яростных стуж.
Я тебя отвоюю навечно
Изо тьмы у неверных витров;
Жизни нить - она так быстротечна,
Но незыблема вера в любовь...
Я тебя отвоюю у боли,
На нее свою жизнь обменяв,
В мире много мучений и соли,
И пусть счастье обресть не дано,
Я вдохну в вены с ядом вино,
Пусть живет мной zauvijek Vladislav...
1.12.2011
Transylvania...
Transylvania...
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
А ты думал - я тоже такая,
Что можно забыть меня,
И что брошусь, моля и рыдая,
Под копыта гнедого коня.
Или стану просить у знахарок
В наговорной воде корешок
И пришлю тебе странный подарок -
Мой заветный душистый платок.
Будь же проклят. Ни стоном, ни взглядом
Окаянной души не коснусь,
Но клянусь тебе ангельским садом,
Чудотворной иконой клянусь,
И ночей наших пламенным чадом -
Я к тебе никогда не вернусь.
Что можно забыть меня,
И что брошусь, моля и рыдая,
Под копыта гнедого коня.
Или стану просить у знахарок
В наговорной воде корешок
И пришлю тебе странный подарок -
Мой заветный душистый платок.
Будь же проклят. Ни стоном, ни взглядом
Окаянной души не коснусь,
Но клянусь тебе ангельским садом,
Чудотворной иконой клянусь,
И ночей наших пламенным чадом -
Я к тебе никогда не вернусь.
Неужто ты думал, что в бреде, в горячке,
Я брошусь опять в униженьях рыдать?..
Душа моя долгое время как в спячке,
И ты, вроде как, должен был это знать.
Неужто ты думал, что в вязком падении
Боги как прежде стоят наверху?..
Желаю увидеть тебя во гниении,
Растоптанным в собственном жженом праху.
Мне мук твоих в тяжкой вины искуплении
Дней моей жизни не хватит, чтоб счесть;
Уже не дышать в полгруди в исступлении,
Кошмарный конец и нелепая весть.
Неужто ты думал, что брошусь я каменем
В ноги гнедого безумца коня?..
Гори ты хоть век, как зола в синем пламени,
Бутылка абсента - весь смысл для меня.
Я брошусь опять в униженьях рыдать?..
Душа моя долгое время как в спячке,
И ты, вроде как, должен был это знать.
Неужто ты думал, что в вязком падении
Боги как прежде стоят наверху?..
Желаю увидеть тебя во гниении,
Растоптанным в собственном жженом праху.
Мне мук твоих в тяжкой вины искуплении
Дней моей жизни не хватит, чтоб счесть;
Уже не дышать в полгруди в исступлении,
Кошмарный конец и нелепая весть.
Неужто ты думал, что брошусь я каменем
В ноги гнедого безумца коня?..
Гори ты хоть век, как зола в синем пламени,
Бутылка абсента - весь смысл для меня.
28.11.2011
Transylvania...
Transylvania...
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Белле от Эдварда...
Очнись. Я вдыхаю в тебя свой яд;
Понемногу наполню им полые вены,
Искупая вину сотни лет подряд,
Мне ответом на скорбь будут голые стены.
Очнись, как упала на жесткий паркет,
Сломавшись надвое в мученьях от боли;
Друг твой, волк, мне сказал, что мне тысячу лет
Жить с понятьем о том, что все в прошлом с тобою...
Очнись; из последних сил я кричу,
Мне ответом закрытые смертью веки;
За окном же лишь стая плечом к плечу,
Ты уходишь из грешного мира навеки.
И бессмертная жизнь недостойна тебя,
Как и боль от потери, что волчья слеза...
Наше чадо со мною и друга любя,
Ты открыла налитые кровью глаза...
Понемногу наполню им полые вены,
Искупая вину сотни лет подряд,
Мне ответом на скорбь будут голые стены.
Очнись, как упала на жесткий паркет,
Сломавшись надвое в мученьях от боли;
Друг твой, волк, мне сказал, что мне тысячу лет
Жить с понятьем о том, что все в прошлом с тобою...
Очнись; из последних сил я кричу,
Мне ответом закрытые смертью веки;
За окном же лишь стая плечом к плечу,
Ты уходишь из грешного мира навеки.
И бессмертная жизнь недостойна тебя,
Как и боль от потери, что волчья слеза...
Наше чадо со мною и друга любя,
Ты открыла налитые кровью глаза...
23.11.2011
Transylvania...
Transylvania...
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
08:02
Доступ к записи ограничен
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Ты, моя дорогая, к сожалению, не одна из них, не в моей власти. Ты принадлежишь моему конкуренту, тоже кукольщику, этому злорадному Богу, который является не меньшим злодеем, скрывающим свою истинную натуру за доброжелательной улыбочкой. Ты дышишь, двигаешься и смеёшься, пока он позволяет это и плачешь, когда он обращает свой взор на другого. Когда он бросает тебя после стольких лет верной службы ему, ты перестаёшь существовать. Он заполучит новых кукол, а тебя оставит гнить в небытие.
Возможно, я смог бы обрезать те ниточки, что связывают тебя с ним. Тебе бы этого хотелось? Не волнуйся, я не позволю тебе упасть. Я дам тебе другие ниточки, которые свяжут тебя со мной навсегда. У меня есть всего лишь три куклы в то время, как он владеет миллионами. Дорогая, разве со мной жизнь не станет слаще?
Конечно, ты не удовлетворишься таким приглашением. Давай я объясню тебе, что значит быть моей марионеткой.
Я буду командовать тобой. Я буду говорить тебе, что одевать, что чувствовать и, когда это чувствовать. Я не стану оскорблять тебя, как своих Невест. Они наскучили мне, потому что у них больше нет личностей. Время изничтожило в них всю индивидуальность, оставив лишь пустые оболочки. Стараясь их расшевелить, однажды, примерно столетие назад, я сказал им, что та, кто родит мне живого ребёнка, снова станет настоящей. Что сумевшая сделать это сможет пробиться сквозь фарфоровую маску, которая погребла их под собой, вновь смогут вдохнуть воздух, ощутить тепло солнца и снова почувствовать себя живыми. Ах, глупые пустышки! Обещание заставило их соперничать, что в свою очередь сделало их страстными. Они гнались за воображаемой мечтой с таким пылом, что я сам почти поверил в свою ложь.
Они конкурировали в попытках доставить мне большее наслаждение в постели, так как считали, что ребёнок, зачатый в столь невообразимой похоти, просто неспособен родиться мёртвым. Это я смог ясно прочесть в их глазах.
Позволь мне представить тебе твоих сестёр.
Алира, моя пламенная соблазнительница. Я встретил её на балу в Испании несколько веков назад. Бог кропотливо сотворил её пластичность. Того мастерства, с каким она кружилась на танцполе было предостаточно для того, чтобы свести меня с ума. Она казалась пламенем, танцующим в центре залы, излучающим жар и желание. Я схватил её, прижался к ней и, когда наши глаза встретились, я мог поклястся, что слышал звук натянувшихся марионеточных ниточек, пока она таяла в моих руках.
Маришка была полной противоположностью. Соблазнительная, да, но мой конкурент думал, что смог замаскировать эту её способность, дав ей набожное поведение. Он ошибся. Она была одной из его фавориток - монахиней. Однажды ночью я появился в монастыре, где она молилась и сразу обратил её. Она упорно сопротивлялась, она была верна своему хозяину, но вскоре она смогла понять, что я не тот человек, который примет отказ. Слабость моего конкурента — моя сила. Там, где он не может показать своё истинное отношение к своим фаворитам, это могу сделать я. Мы с Маришкой заверили договор печатью прямо на той скамье, где она молилась несколько мгновений назад. Я поддразнивал её, прикасался и покусывал там, где она никогда не была трогана. Пользовать собственность своего врага в его же доме — это могучая победа.
Наконец, мы добрались до Вероны, моей старшей Невесты, моей любимой куклы. Я встретил её в садах виллы её семьи в Италии. Она была нервозна. Я отчётливо видел, как мой противник натянул узлы на её шее и между лопатками. Удивительно, что он оставил ей такую роскошь, как способность дышать. Убедить её было самым сложным делом. Она сопротивлялась мне год за годом, но смягчилась лишь тогда, когда себя начал показывать возраст, когда она поняла, что Бог выбросит её так же, как и всех остальных.
Моя коллекция была завершена.
К сожалению, со временем они стали увядать. Они поверили в ту первую ложь, много лет назад, когда я обещал им, что они вновь станут настоящими, но во второй раз они моим словам не поверят.
Вот, почему ты нужна мне, моя милая — чтобы произвести обмен между владельцами. Я так одинок в этом огромном замке. Мои куклы больше не двигаются, их поглотила пыль. Ещё вчера я видел, как паук оплетал своей паутиной лицо моей дорогой Вероны. Алира привалилась к стене в углу, где так и осталась в вечной скучающей позе. Маришка смотрит на огонь, периодически помогая пламени не погаснуть. Они до сих пор живы, каждая из них, но теперь они несказанно утомлены своим существованием. Они навечно останутся моими куклами и ничего не будут чувствовать. Я всё ещё верю в то, что это более предпочтительно, чем стать сломанной игрушкой после нескольких лет службы. Разве вечность не привлекает тебя гораздо больше, даже если эта вечность будет пустой?
Подумай, моя милая. Вскоре я приду к тебе и мы заключим сделку. Ты станешь исключением, куклой, которая будет желанной вечно. Я не устану от тебя. Стал бы я лгать?
понедельник, 05 декабря 2011
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
пятница, 02 декабря 2011
12:08
Доступ к записи ограничен
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Я плевал на любовь, а она кривлялась, хватая воротник моего пальто. ©
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
За гранями тысячных долей мгновений
Чуть-чуть впереди иль слегка приотстав,
Живут в миллионах других измерений
Иные в своих параллельных мирах.
Иные? А может они, между прочим,
Не столь уж иные? А может совсем
Такие, как мы? Только скажем, не очень
Такие, как мы. Вроде мы, но не те.
Ветвя вероятности мощное древо
И не открывая заморских земель,
Часть нас на развилке шагнули налево.
Другие направо ушли… В параллель.
Всего лишь мгновенье раздумий на выбор.
Шаг вправо. Шаг влево. И мир – пополам.
На тот, где мы есть и на тот, где могли бы
Мы быть, если это бы вздумалось нам.
Все то, что отвергли, на что не решились,
Свершилось. Но это свершили не мы.
А те, кто за грани миров удалились,
От нас отделившись завесою тьмы.
И кажется нам – там летают Жар-птицы,
Которых мы здесь не сумели поймать.
Незыблемо тверды межмирья границы,
Но как же легко их бывает прорвать!
Вот вроде бы вместе идем по тропинке,
И в целях едины и в светлых мечтах,
Но на перекрестке мгновенья заминки,
Шаг вправо, шаг влево. Мы в разных мирах!
Меж нами границей легло отчужденье,
Непринятых мыслей… непонятых слов.
И с каждой развилкой, и с каждым мгновеньем
Все дальше расходятся грани миров.
Все больше различий меж «нами» и «теми»,
Но хочется верить, надеяться, ждать…
Что прав Лобачевский в своей теореме
И две параллельных сойдутся опять.
Чуть-чуть впереди иль слегка приотстав,
Живут в миллионах других измерений
Иные в своих параллельных мирах.
Иные? А может они, между прочим,
Не столь уж иные? А может совсем
Такие, как мы? Только скажем, не очень
Такие, как мы. Вроде мы, но не те.
Ветвя вероятности мощное древо
И не открывая заморских земель,
Часть нас на развилке шагнули налево.
Другие направо ушли… В параллель.
Всего лишь мгновенье раздумий на выбор.
Шаг вправо. Шаг влево. И мир – пополам.
На тот, где мы есть и на тот, где могли бы
Мы быть, если это бы вздумалось нам.
Все то, что отвергли, на что не решились,
Свершилось. Но это свершили не мы.
А те, кто за грани миров удалились,
От нас отделившись завесою тьмы.
И кажется нам – там летают Жар-птицы,
Которых мы здесь не сумели поймать.
Незыблемо тверды межмирья границы,
Но как же легко их бывает прорвать!
Вот вроде бы вместе идем по тропинке,
И в целях едины и в светлых мечтах,
Но на перекрестке мгновенья заминки,
Шаг вправо, шаг влево. Мы в разных мирах!
Меж нами границей легло отчужденье,
Непринятых мыслей… непонятых слов.
И с каждой развилкой, и с каждым мгновеньем
Все дальше расходятся грани миров.
Все больше различий меж «нами» и «теми»,
Но хочется верить, надеяться, ждать…
Что прав Лобачевский в своей теореме
И две параллельных сойдутся опять.
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
среда, 30 ноября 2011
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Я умею держать ровно спину,
И давно уж не верю словам:
«Я тебя никогда не покину.
Я тебя никому не отдам».
Обещаний пустых паутину,
Обрываю, не веря словам…
Кто кричал «Не покину» — покинул…
Предал тот, кто твердил «Не предам». ©
И давно уж не верю словам:
«Я тебя никогда не покину.
Я тебя никому не отдам».
Обещаний пустых паутину,
Обрываю, не веря словам…
Кто кричал «Не покину» — покинул…
Предал тот, кто твердил «Не предам». ©
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
09:25
Доступ к записи ограничен
Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра