Ветром коснуться б румянца ланит, Уст целовать твоих пьяный фарфор, Море в груди моей буйной шумит, Волны уносят мой дух на Босфор.
В бездонной пустоте, царящей в торжестве
Загадочно-беззвездного покоя,
Со страхом сладострастия в извечном божестве,
С тревожною кручиной и тоскою -
У паперти стоит она пустой,
Украшенная тленными листами,
И собирает суеты земной
Прах - бледными и нежными руками;
Ее уста - рубинный яд коварства,
Встревоженный домрачными мечтами,
А в темноте ресниц - там - похотное тварство,
Венчающе головушку цветами;
В безмолвьи, во огне прекрасном святотатства,
Виновным в яростной отраде,
С подлунными прислужниками в рабстве,
Что полонят кровинушку ей ядом -
Отравой вечности, бессмертною тоскою, -
Она томится думой полюбовною лихою.
Загадочно-беззвездного покоя,
Со страхом сладострастия в извечном божестве,
С тревожною кручиной и тоскою -
У паперти стоит она пустой,
Украшенная тленными листами,
И собирает суеты земной
Прах - бледными и нежными руками;
Ее уста - рубинный яд коварства,
Встревоженный домрачными мечтами,
А в темноте ресниц - там - похотное тварство,
Венчающе головушку цветами;
В безмолвьи, во огне прекрасном святотатства,
Виновным в яростной отраде,
С подлунными прислужниками в рабстве,
Что полонят кровинушку ей ядом -
Отравой вечности, бессмертною тоскою, -
Она томится думой полюбовною лихою.
26.02.2011
